Онлайн книга «Любовь по расчёту»
Ночи к тому моменту уже кардинально перестают быть белыми и заметно темнеют. Конечно, до «города Сочи, где тёмные ночи» еще очень далеко, такие ночи, как в этом самом Сочи, наступят уже зимой. Тогда всё высокое ясное небо будет усыпано звездами не хуже, чем на юге. А вот в конце августа ночью, хоть и темнеет, но небо обычно заложено облаками. Теми самыми «ночными», о которых пела питерская певица Людмила Сенчина в песне про «Золушку». Эти вот ночные облака бывают только в Питере. Если днем на небе ясно, то к вечеру, откуда ни возьмись, они собираются и кучерявятся над спящим городом. Нет, конечно, примерно понятно, откуда они берутся. Всё оттуда же, откуда приплывают эти вечные питерские моросящие дожди и мокрый снег, а именно, с залива. Питер же всё-таки приморский город, хотя жители дальних новостроек, типа Купчина или Гражданки иногда об этом забывают. – Кто здесь? – страж Ши-цза строго глянул на фигуру скользящую в сумраке по водной глади. – Ну, снова-здорово! Ты на меня еще огнем полыхни! – раздался в ответ грозный голос и на гранитные ступеньки въехал сам великий царь. – Извиняюсь, Ваше величество! – оба Ши-цза вежливо склонили головы. – То-то же! – великий царь по очереди потрепал существ по загривкам. – Давно не виделись, вот, на всякий случай и поинтересовались, кого еще к нам с той стороны несет, – от царской ласки стражи Ши-цза зажмурились и глухо заворчали. Чего с них взять? Собаки есть собаки, хоть и драконы внутри. – А где все? Неужто Ильича всё-таки снесли? – Держи карман шире, – картаво ответили из темноты и со стороны бывшей гостиницы «Ленинград» послышались шаги, как будто кто-то шлёпал по лужам. На ступени вышел великий вождь. Его знаменитая кепка была сдвинута на затылок, руки засунуты в карманы пальто, а сам он светился лукавой улыбкой. – Чего радуемся? – поинтересовался великий царь. – Вот гуляю, батенька, разве не радость? – Радость, – согласился царь. – Господа, все уже в сборе? Я, похоже, подзадержался, – на ступени вышел великий поэт. – Ну, вам-то тут рядом, да на коне, а я пока всю Фонтанку одолею… – Как там господа в Летнем саду? – Ругаются по-прежнему. Что с них взять? Боги да богини в одном месте, да в таких количествах. Ивану Андреевичу там тяжеловато, он у них вроде арбитра. – Вот вы, господа, ругали моих революционеров, – Ильич кивнул в сторону мрачных фигур на доме военморов, – мол, невоспитанные они да невежды! А взять эту вашу компашку из Летнего сада! Я как-то попытался Фонтанкой прогулялся, так они меня из своих кустов так крыли, так обзывали, чисто извозчики! – А чего вы хотели? Вы же, товарищ, материалист! Вождь безбожников! – великий поэт рассмеялся. – А они боги, как никак. – Нет, вот мне всё-таки интересно, – заметил один из стражей Ши-цза, обращаясь к другому, – оказывается, Фонтанкой они прогуливаются! Тогда почему именно здесь собираются? Ведь в городе полно других интересных мест. Да вдоль Невы других спусков на воду пруд пруди, вон взять хотя бы у Шемякинских сфинксов. – Бррррр, – великого поэта слегка передернуло. – И не говорите, – согласился с поэтом вождь. – Я как-то Феликса железного на том берегу навестить хотел, так на меня те ужасы так зыркнули, так зыркнули, что я аж мимо проскочил. Эти, конечно, тоже не подарки, – он исподлобья взглянул на стражей Ши-цза, – но те – это что-то. Настоящее современное искусство! – Молчи, дракон! – царь погрозил стражу Ши-цза пальцем. – Не твоего иностранного ума это дело, где нам собираться. Здесь, именно в этом месте великий город начинался, здесь и закончился. – Ничего себе закончился! – великий вождь всплеснул руками. – Вон красота вокруг какая! – Красота пока осталась, на века я, да потомки мои эту красоту строили, а вот величия былого нет и в помине. Исчезло величие. – Вы всё меня ругаете, что столицу в Москву перенес, – догадался Ильич. – И это тоже! Петербург – столица имперская, а Москва – деревенская. Ну, да ты ж империю сначала развалил, – царь махнул рукой. – Куда уж столице-то на границе находиться. И на том спасибо, что хоть финнам Питер не отдал. – Я, может, и развалил, зато преемники мои назад собрали, империю-то вашу, батенька! – Ты определенно империю с тюрьмой народов путаешь. – Кто бы говорил! – Ты лучше глянь, чего твои преемники тут после нас, царей, понастроили! – Где? – В Караганде, – со свойственной ему прямотой вмешался в беседу великий поэт. – Вот, например, это творение пролетарской архитектуры, – поэт указал на дом военморов. – Или еще хлеще напротив вашей, дедушка Ленин, любимой Авроры. – Вы имеете в виду бизнес-центр или элитный дом? – То-то и оно, что элитный, – громыхнул хохотом великий царь, царский конь поддержал хозяина тихим ржанием. – Сразу видно, какие у элитчиков стройматериалы на балконах припрятаны, и кто нынче элитные портки постирал и сушиться вывесил. Чего ж это их так на стекло с бетоном пробрало? – Но, право, батенька, я-то тут при чем? – великий вождь развёл руками. – Ты, Ильич, при всем! Заруби это себе на носу. Откуда вкус да образование у нынешней молодёжи? Из «Крестов» или с каторги? А может из Парижу, да Лондону. Куда ты там еще всю творческую интеллигенцию разогнал? – Ну, знаете ли, они и сейчас в Лондон валом валят. Заметьте, без моего участия! – Потому и валят, что там наши царские родственники проживают, – великий царь поднял указательный палец вверх. – В обиду людишек не дадут. – Эк вы, батенька, важность царской-то крови переоцениваете. – Это вы, дяденька, её всегда недооценивали. Кровь нашу. А она сквозь века со своим народом говорит. – А народ безмолвствует, безмолвствует народ, – опять вставил свое веское слово великий поэт. – Да, наш народ – это отдельная песня, – согласился великий царь. – То-то же! Царская кровь сквозь века с народом говорит, придумал тоже! Народу нашему не до выкрутасов и кандибоберов. Ему надо, чтобы просто и ясно. Понятно, чтобы было. Без туманностей. – Хлеба и зрелищ, – усмехнулся великий поэт. – Двое на одного – это нечестно! – великий вождь надулся и посмотрел на небо. По небу туда-сюда куролесили ночные облака. – Давайте тогда про любовь, – мечтательно предложил великий поэт. – А она есть? – ехидно поинтересовался великий вождь. – А как же! «Любовь – дитя планеты, Ромео и Джульетты», тьфу, вот же вспомнилось-то! – великий поэт испуганно посмотрел на царя. – Не расстраивайтесь, – успокоил его великий царь, – с кем не бывает? Я тут давеча депутатов нашей городской Думы послушал, сам чуть не рехнулся. – Ой, они ж у вас там практически рядом заседают! |