Книга Эхо чужих грехов, страница 23 – Марта Таро

– Здравствуйте, ваша светлость. Мы всё приготовили – расстарались согласно высказанным пожеланиям. На приёме у генерал-губернатора вы соизволили выразить намерение подарить Бельцы супруге. Так что мы не только сделали записи по итогам оформления завещания вашего тестя, но и подготовили дарственную на имя княгини.

Алексей обрадовался. Как удачно всё складывалось: он сегодня же закончит дела и вернётся к жене.

– Спасибо, Пётр Петрович, вы меня просто выручили. Я сегодня же всё подпишу и буду свободен.

– Рад услужить, – отозвался губернаторский помощник и приступил к делу: – Извольте предъявить подлинник завещания, на нём требуется сделать отметку.

Алексей открыл привезённый с собой сафьяновый портфель и достал нужный документ. Но, к его удивлению, поверх всех бумаг в портфеле лежал незнакомый белый конверт. Имя и титул Черкасского на нём были написаны по-французски. Что бы это значило?

Щеглов нетерпеливо кашлянул – он ждал завещание. Алексей передал ему документ. Поручик в свою очередь отдал бумагу толстому письмоводителю, а тот стал делать записи в канцелярских книгах. Черкасский достал из портфеля конверт.

«От кого это письмо, и как оно ко мне попало?» – спросил себя Алексей.

Ясно, что конверт подложили. Но когда? В Бельцах или в управе? Последнее казалось маловероятным, ведь Черкасский не выпускал портфеля из рук. Зато в Бельцах эта красная сумка всю ночь простояла в кабинете, а перед отъездом достаточно долго провалялась на окне вестибюля, пока Алексей прощался с женой. Не в силах подавить беспокойства, Черкасский крутил конверт в руках. Новенький и не мятый, имя адресата выведено твёрдым почерком. Алексея так и подмывало вскрыть письмо, но в комнате присутствовали двое чиновников. Даже если не принимать в расчёт письмоводителя, по отношению к Щеглову это будет не слишком-то вежливо.

«Потерплю. Поручик помог с документами, нужно быть с ним полюбезнее».

Алексей бросил конверт в портфель и постарался сосредоточиться на делах. Щеглов сказал правду – дарственная для Кати была готова. Черкасский подписал все бумаги и уже через час вышел из управы с пачкой оформленных документов.

– Давай к французскому ресторану, – велел он Сашке.

Слуга развернул тройку и пустил её рысью. Через четверть часа они остановились у крыльца нового, недавно открывшегося в торговых рядах на Соборной площади ресторана. Заняв столик у окна и заказав ростбиф с зеленью, Алексей достал наконец свой загадочный конверт, сломал печать и стал читать. Письмо не имело ни обращения, ни подписи и оказалось совсем коротким:

«Ваша жена давно имеет преступную связь с соседом. Теперь, когда она может сама распоряжаться своим состоянием, любовники договорились сбежать. Пётр Иваницкий заедет за вашей женой сегодня в одиннадцать часов вечера, пока вы будете в отъезде».

Черкасскому показалось, что земля разверзлась у его ног. Всё, что он старался не замечать, от чего отмахивался, уговаривая себя не ревновать, мгновенно сложилось в одну отвратительную картину. Его использовали, а теперь за ненадобностью выбросили. Иваницкий знал, что он подарит Бельцы жене. Алексей сам заявил об этом в его присутствии. Генерал-губернатор дал указание подготовить дарственную, и никто не сомневался, что Алексей её подпишет. Иваницкий наверняка съездил накануне в канцелярию. Он всё распланировал, не учёл лишь одного, что у Черкасского нашёлся доброхот, сообщивший правду. Чёрная волна бешенства захлестнула Алексея, и ему показалось, что ещё мгновение – и он начнёт крушить всё вокруг… Нет, так нельзя! Надо поступить по-другому.

Черкасский кинул на стол деньги и, не дожидаясь заказа, вышел из зала. Сашка топтался возле лошадей. Князь сел в сани и приказал:

– Гони домой, чтобы до одиннадцати быть там.

Тройка по кругу обогнула площадь и вылетела на дорогу, ведущую к Бельцам.

Проводив тройку взглядом, в дверь ресторана вошёл Щеглов. В зале он осмотрелся и сразу заметил полового, сгребавшего монеты со стоявшего у окна стола. Поручик поспешил вмешаться.

– Что это князь так быстро уехал? – спросил он. – Мы с ним о встрече договорились.

– Не могу знать! – отрапортовал половой. – Он и заказ ждать не стал.

– Да?.. – как будто в раздумье протянул Щеглов, а потом задал главный вопрос: – Письмо-то он хоть успел прочесть?

Поняв, что барин и впрямь хорошо осведомлён, половой согласно кивнул:

– Прочёл, и так, знаете ли, в лице переменился! Аж почернел весь, и глаза кровью налились. Я даже подумал, что он кулаком по столу треснет, но обошлось.

Ох, как не нравилось Щеглову всё происходящее! Но что он мог сделать? Рвануть за Черкасским в Бельцы? В том, что князь летел домой, поручик не сомневался. Но ехать за ним сейчас бесполезно, да такую тройку всё рано не догнать. Оставалось одно: действовать по намеченному плану. Щеглов вышел из ресторана и отправился с докладом к генерал-губернатору. Поручик ещё не потерял надежды распутать это сомнительное дело.

Надежда в душе Алексея то оживала, то исчезала, задавленная отчаянием. Став законченным циником, он давно считал женщин аморальными и лживыми существами, но, женившись, вдруг позабыл всё, чему научила его жизнь. С чего это он решил, что его жена сделана из другого теста? Ответ оказался неутешительным: потому что влюбился. И его тут же сделали рогоносцем – тряпичной куклой в руках опытной актрисы!

Алексей еле пережил дорогу, но, увидев подъездную аллею Бельцев, постарался взять себя в руки, ведь сейчас должна была решиться его судьба.

У крыльца главного входа стояли сани, запряжённые вороной тройкой.

– Чьи лошади? – на ходу крикнул Черкасский кучеру.

– Петра Александровича Иваницкого, – отвечал тот.

Все умерло в душе Алексея: мерзкая и расчётливая дрянь, так умело притворявшаяся чистой, нежной девушкой, убила его любовь. Ярость разрывала ему сердце, и, чтобы спасти остатки втоптанной в грязь гордости, Черкасский хотел сам покарать предателей. Он влетел на крыльцо и ворвался в вестибюль.

– Где княгиня? – крикнул он лакею.

– В зимнем саду, – слуга не успел договорить, а хозяин уже повернулся к нему спиной и рванул по коридору.

Распахнув дверь, Черкасский замер. В дальнем конце сада, у приоткрытых дверей на террасу, стояли двое. Пётр Иваницкий (в расстёгнутой шинели и с треуголкой в руках) что-то горячо говорил Кате. Слов Алексей не слышал – парочка находилась слишком далеко. Когда драгун схватил Катю за руку и потянул за собой к дверям, Алексей бросился вперёд.

– Вы подлец и негодяй, сударь! – за этими словами последовал удар, разбивший Иваницкому нос. – Жду вас завтра в пять утра на дороге у мельницы. Выбор оружия за вами.

– Пистолеты! – бросил Иваницкий. Из его носа хлестала кровь, драгун на мгновение задержал взгляд на оцепеневшей Кате, а потом в отчаянии махнул рукой и выбежал на террасу.