Книга Наган и плаха, страница 53 – Вячеслав Белоусов

— Что несёт-то? — развернулся Турин к Легкодимову. — Умишком случаем не тронулся?

— Было и похуже, — поморщился тот. — И похмелье тяжёлое, и слёзы, и истерика, пока до раскаяния не дошло. А за Джанерти он ещё в пьяной горячке кричал, божился, когда отыскал я его в пьяном угаре, что смерти тому не желал. Клялся, что не догадывался про отраву.

— Ну эту басню он на суде расскажет, — хмыкнул Турин, загасил папироску, пожаловался: — Дайте водички испить, друзья-приятели. Как проснулся, не ел толком, нёсся сюда, как на пожар, а от ваших новостей ещё пуще всё нутро пылает. Чуял недоброе, но чтоб такое услыхать!.. Обоих травить собрался… Час от часу не легче!

— Я про отраву-то после догадался, — ёжился от его слов Абажуров. — Он мне чаю отлил в кружку из чайника и велел Губина угостить. Мол, как-никак бывший наш работник, зачем ему желудок тюремным пойлом губить, пусть настоящего чайку откушает.

— Кто?! — так и вскинулся Турин.

— Наиль Абиевич… — едва разжимая губы, чуть слышно, выдавил из себя Абажуров.

— Товарищ Минуров, сколько его помню, — подав воды, Легкодимов присел рядом, — разными чайными настойками увлекался. Особенно восточный чай любил. Пил сам до седьмого пота и других потчевал. Хвастал, что на Больших Исадах не покупает, что привозят ему персюки из Индии.

— Выходит, Джанерти в «Белый лебедь» притопал допрашивать Губина, а вы с Минуровым подсыпали ему яду в чай!..

— Я не видел, чтобы он сыпал, но в кружку Губина он из зелёного чайника жидкость наливал, — перебил Турина тюремный врач.

— Ладно. Пусть так, — кивнул начальник уголовного розыска, пронзая его жёстким взглядом. — А как же ты догадался, что Джанерти тоже отравлен?

— Губин умер за несколько минут, но прежде начал жаловаться на сильные боли и резь в животе.

— И что же?

— Охранник мне рассказывал, что тот упал с нар, катался по полу и стонал. У других заключённых после завтрака никаких болевых симптомов не наблюдалось, хотя пища одинаковая была…

— С Губиным всё ясно, — допытывался Турин. — Поднося чай Джанерти, ты знал об отраве?

— Его чаем угощал сам Наиль Абиевич, — начал вытирать платком влажные красные глаза Абажуров. — Меня в кабинет не приглашал.

— Погоди, погоди! Но как же ты догадался?

— Когда с Робертом Романовичем мы осматривали труп Губина, он начал расспрашивать меня о пище, ну я про чай этот ему и рассказал, а он тоже похвастал, что пил чай у Наиля Абиевича, только особый вкус его смутил, затошнило вдруг.

— И что вы?

— Роберту Романовичу таблетку дал.

— А Минуров видел?

— Его в камере не было. Он начальству звонил, задержался.

— Выходит, вы спасли Джанерти?

— Не знаю. Следователь сам повёз труп Губина на экспертизу. А уж из экспертизы его в больницу увезли с болями в животе.

— Значит, спасли… — повернулся Турин к Легкодимову, будто ища поддержки.

— Получается так, — нерешительно кивнул тот. — Во всяком случае, эксперты помогут правильно ответить на этот вопрос.

— Вот что! — вскочил вдруг на ноги Турин, напугав ретивостью. — Собирайтесь немедленно! Едем в тюрьму. Минурова следует сейчас же брать! Иначе он змейкой выскользнет из моих рук.

— Вы и Моисея с собой?.. — засомневался Легкодимов. — Может, поручить арест кому-нибудь из наших ребят? Ляпину, например… Пусть привезёт задержанного к вам в кабинет, а мы уж там встретим.

— Эффект неожиданности утратим. Замкнётся Минуров, выиграет время, надумает массу вывертов, — отмахнулся Турин, он весь так и пружинил на ногах, подгоняя обоих. — Мы накроем стервеца на месте, пикнуть не успеет. С нами Абажуров, поможет сломить его психологически. Опять же он и отраву где-нибудь в сейфе прячет, ни о чём не догадывается. Чайник бы тот отыскать!..

— Я бы полагал… — осторожно начал Легкодимов. — Вещественные доказательства никуда из тюрьмы не денутся, домой прятать яд он не понесёт. Уничтожать не станет, яд — дорогостоящая ценность, к тому же это редкость восточная, природу, состав не смогли определить наши эксперты. Лично я пришёл к выводу, что это необычное восточное снадобье, несомненно, из каких-то трав, оно неопасно в небольшом количестве. При определённой концентрации состава может употребляться безболезненно в качестве чайной заварки, но стоит изменить концентрацию или количество, как удовольствие превращается в смертельное страдание и убивает человека.

Турин слушал его не перебивая и с уважением, он даже заметно успокоился и задумался, когда Легкодимов завершил, но покачал головой, не одобряя:

— Другой резон имеется. И вы, Иван Иванович, его не учли.

Легкодимов поднял брови.

— Этот дьявол пакостит не один. Я до главаря их никак не доберусь. Губин был не из простых. Минуров — велика шишка, но они — подручные. Крыса выше. Не исключаю, что негодяй среди наших работников, поэтому опасно доверять информацию ещё в чьи-то руки.

— Логика есть, — пробурчал Легкодимов, — но не доверять никому?..

— Это мой приказ! — вышел за дверь Турин. — Забыли, Иван Иванович, почему царь сначала войну немцам проиграл, а затем и власть из рук упустил? Тогда болтали много по поводу любого указа… Немедленно в тюрьму! Я знаю, Минуров рано приходит на службу, постовых сам обходит, камеры проверяет. Есть за ним грешок — с заключённым тет-а-тет ^[33] пообщаться, исповедь послушать. Потом сравнивает, что ему подчинённые докладывали.

— Аналитик? — усмехнулся Легкодимов. — Его предшественники тоже не чурались, пока один возьми да не застрелись, надравшись водки до чёртиков.

— Когда это было? — отмахнулся Турин. — Царские времена вспомнили?

— Да нет, уже наши…

Они остановили извозчика, Турин велел гнать к тюрьме. Благодаря пустым улочкам много времени это не заняло. Не доезжая, сошли.

— …При Николае последнем начальству уже считалось зазорным допоздна в тюрьме пропадать, — продолжил недоговорённое Легкодимов. — Побегов не было, да и мало кто об этом думал из заключённых: корм достаточный, условия содержания гораздо лучше, нежели на каторге, тем более на этапах или пересылочных пунктах; опять же забота и врачебный уход, ну и крыша над головой. Бежали в те времена только политические и то преимущественно большевики.

— Ну, хватит, — урезонил Турин Легкодимова. — Разговорились не на ту тему. К воротам подходим. Вы, Иван Иванович, в будке постового задержитесь вдвоём, пока я сам за вами не пришлю кого-нибудь из внутренней охраны. Никого не выпускайте и не дайте возможности постовому начальнику тюрьмы сигнал подать.

— Известны их премудрости, — успокоил тот. — Вам-то как одному? Вдруг Минуров пронюхает, заметит вас раньше времени? Удерёт — не сыскать его; в кабаке напиваться, как некоторые, не станет, — покосился Легкодимов на Абажурова.