Онлайн книга «Проект "Нужные дети"»
|
– А ну, чего расселись? Здесь вам не цирк! Освободите помещение! Опера зашевелились и подались к выходу – решительность капитана прекрасно знали и сочли за лучшее не спорить. – Руденко, – окликнул Олег лейтенанта, – пробей-ка этого парнишку по базе, может, что всплывет? Тот кивнул и исчез за дверью. Ракитин посмотрел сначала на меня, потом на мальчика. Я слез со стола и присел на корточки перед татарчонком. – Исян мы сыз, улча! [6] Он удивленно уставился на меня, и неуверенная улыбка чуть тронула пухлые губы. – Исян бул-ырга, абый! Син татар-кеше? – Ёк. Мин рус. Минем хатын бул-эргэ татар. [7] – Я протянул руку и осторожно погладил мальчишку по спутанным вихрам. – Не бойся, здесь только друзья, – добавил я по-русски. – Скажи, почему ты боишься людей с темными волосами? – Они плохие… Они все плохие! – неожиданно выкрикнул он и снова сжался в комок, закрыв лицо ладошками. – Ну, ну, басыл-ырга, улча! – поспешно сказал я. – Мин сине дус! [8] В этот момент в комнату просунулся Руденко. – Товарищ капитан, я нашел! – Чего нашел? – не понял Олег. – Откуда парнишка этот. Из Бакчара он. Ильясов Шамиль Равильевич, одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года рождения. Кстати, находится в розыске по заявлению матери от тридцатого декабря… – Ладно. Составь там пока справку, – отмахнулся Ракитин. Руденко исчез. – Ну что, Димыч, похоже, парень не наш. – То есть как? – не сообразил сразу я. – Ты о чем? – Все о том же. О киднеппинге. – Олег снова закурил. – Тебе ведь тоже эта мысль в голову пришла, когда Иван Савельевич про водку рассказывал? Я ошалело покрутил головой. – Представь себе – нет!.. Зато сейчас появилась другая. Дай-ка фотки пропавших ребят? – Зачем? – Давай, давай! Проверять – так до конца. Ракитин недоверчиво покосился на мальчишку, на притихшего, ничего не понимающего бомжа, и вытащил из своего планшета, который ему подарили когда-то вертолетчики из МЧС, конверт с фотографиями похищенных детей. С замиранием сердца, от смутного предчувствия удачи я разложил фото на столе перед Шамилем и тихо попросил: – Улча, зинхар, карарга бире. Син кемне-дыр белеем-ырга? [9] Мальчишка внимательно сначала взглянул мне в глаза, потом вздохнул и принялся разглядывать лица ребятишек. Вдруг он протянул руку и ткнул в две рядом лежавшие фотографии. – Вот этих… Миша и Витя. * * * Я проснулся оттого, что кто-то дышал мне прямо в лицо. Шумно, пофыркивая. Потом горячий шершавый язык прошелся по моей щеке, и тогда я сообразил, где нахожусь… После того как мальчишка опознал двоих ребят из детдома, дело приняло совсем другой оборот. Шамиль рассказал нам весьма занятную историю. Он приехал в город из родного Бакчара с матерью и братом к родственникам на праздники. До Нового года оставалось несколько дней. Он и его двоюродные братья и сестры гуляли по Томску, катались на горках, ходили на городской каток, ели мороженое – в общем, знакомились с большим городом. И уже через пару дней Шамиль освоился в новом для него окружении, а три дня назад они с братом отправились снова на каток. Брат пошел в туалет, а Шамиль остался ждать его в раздевалке. Вот тогда-то к нему и подошел «темный человек». Определение показалось мне странно знакомым, и я уточнил: «Он был темным снаружи или внутри?» «Он был совсем темный! Весь!» – прошептал мальчик. И тут для меня все встало на свои места. Татарчонок оказался врожденным экстрасенсом, эспером. И он распознал в незнакомце такого же, как сам, эспера, только укрывшегося за психокинетическим блоком и потому казавшегося «темным», то есть не светящимся в биополевом спектре. А еще тот был темноволосым и темноглазым. Вот парнишка теперь и шарахался от всех брюнетов подряд. «Он сказал, чтобы я пошел с ним, – рассказывал Шамиль, хлюпая носом от нахлынувших переживаний. – И я пошел…» Ракитин при этих словах остро глянул на меня. Он тоже все понял, но, по привычке, не поверил до конца. «Сильнейшая суггестия», – прокомментировал я для него. Незнакомец привез мальчишку в «большой красный дом», и Шамиль оказался там в компании тех двух мальчиков. «Вот она, база! – не удержался я. – Большой красный дом…» «И как ты собираешься его найти?» – скептически хмыкнул Олег. «Элементарно! Поездим завтра по городу вместе с мальчиком и найдем. Раз Шамиль помнит дом, значит, тот эспер не успел или не стал возиться с постановкой блоков памяти…» «А как ты себе представляешь этот дом?» «Думаю, скорее всего, это дом в частном секторе, что-нибудь из новоделов». «Ладно. Заканчиваем, – решил Ракитин. – Всем нам и малышу надо немного поспать…» «Ты собираешься оставить парнишку здесь?» «Да. А что ты предлагаешь?» «Заберем его с собой. Пусть хотя бы отмоется и поспит по-человечески! Утром же все равно вместе ехать…» Олег посмотрел на меня, как на мать Терезу, но лишь головой покрутил. И мы поехали обратно на ракитинскую квартиру, где нас заждались новогодний стол и близкие друзья… Влажная терка вновь прошлась по моей щеке, и я открыл глаза. Джейкоб Сэмюэль-младший, чистопородный английский бульдог, гордость семьи Ракитиных, встав на задние лапы и упершись передними в край кухонного диванчика, внимательно разглядывал мою физиономию. – Привет, псина, – сказал я и потрепал бульдога по мощному загривку. – Какой сегодня день? – Уаурр! – ответил Сэмюэль-младший и потрусил из кухни в коридор. – Правильно, – вздохнул я, поглядев на свои старенькие «Q&Q». – Десять часов нового года. С ума сойти! Диванчик на кухне – не самое удобное спальное место в квартире, что-то вроде верхней боковой полки в плацкартном вагоне. Но, как говорили мудрые римляне, «tarde venientibus ossa» [10]. Все прочие приличные места оказались заняты, в частности, моя «законная» раскладушка была отдана татарчонку. Мальчишка так намучился, что заснул еще в машине и его пришлось заносить в квартиру на руках. Алена и вымыла его, полусонного. |