Онлайн книга «Горький инжир»
|
– Вам какой? – Седьмой. – Мне ниже. – Муж вдавил кнопку шестого этажа. И действительно на шестом вышел. Только звонил он отнюдь не в шестнадцатую квартиру, не к старушкам. И не к молодой гражданке Митьковой, не в восемнадцатую. Муж нажал кнопку звонка средней квартиры. Той, где проживал некто Семенюк Евгений Поликарпович, 69 лет от роду. И снова я услышал: – Здравствуй, сынок, наконец-то! Проходи! Дело запуталось окончательно. * * * Я долго бродил по ледяным улицам. Думал, прикидывал, строил предположения… Но, похоже, напрасно надеялся, что свежий воздух прояснит мне мозги. Идеи приходили самые завиральные. Муж – шпион? Наркокурьер? Или, наоборот, альтруист, безвозмездно помогающий малообеспеченным пенсионерам? Ерунда. Все ерунда. Поземка злобно била в лицо, ноги заледенели, душу холодили тревога и запоздалое раскаяние: эх, зря я уже поделил полученные от клиентки две тысячи долларов. Рано начал прикидывать, на что их потрачу… Похоже, раскрыть дельце будет совсем не просто. А то и вовсе не по зубам окажется. Или у меня информации пока мало? Да, нужно побольше узнать – и о моей заказчице, и о ее муже. И о пенсионерах, к которым бегает супруг. Я тоже хорош, болван: думал влегкую сыграть. Клиентку опросил по минимуму. Только и получил с нее – фотографию мужа да почти полный адрес любовницы, которая на самом деле вовсе и не любовница… А, ну еще свой она мне адрес сказала… Где-то, кстати, совсем рядом они живут. Интересно, где? Повинуясь непонятному инстинкту, я прошелся по неприветливой улице Металлургов. Забрел я, к счастью, недалеко и в искомый двор вернулся быстро. Вот он, сороковой дом, где живут загадочные пенсионеры. А вот и сорок третий – жилище заказчицы. Прямо напротив сорокового. В голове робко забрезжила разгадка… Так-так… Ирэна Викторовна, кажется, упомянула, что их квартира – ага, двадцатая. Тоже, стало быть, в первом подъезде. На седьмом этаже. Я без труда вскрыл допотопный домофонный замок и прошел в подъезд заказчицы. И понял: ее окна – как раз напротив окон пенсионера из семнадцатой квартиры! Их разделяют всего-то метров сто двора и пара чахлых берез! А занавески, интересно, у Ирэны Викторовны задернуты? Я скатился во двор и задрал голову. Без труда разглядел: тюль на окнах прикрыт только наполовину, а плотных портьер нет и вовсе. Даже снизу видны край массивного телика, антикварное бра, угловатый бок шкафа… Больше ничего не просматривается, но при наличии даже самого захудалого бинокля… Перед глазами всплыла фотокарточка мужа: затравленный взгляд, вялый рот… Этот хорек что, тоже за ней следит?! * * * Через минуту я уже звонил в квартиру пенсионера. – Евгений Поликарпович? – строго спросил я. И, нарушая закон, помахал перед носом пенсионера фальшивой красной книжицей: – Старший уполномоченный Синичкин. Разрешите войти? Дед – кажется, он испугался – проблеял: – Да-да, конечно… Проходите. Я уверенным шагом двинулся в единственную комнату. Дед слабой грудью перегородил мне дорогу, заискивающе предложил: – Пойдемте лучше на кухню! Чайку, коньячку… – При исполнении, – сухо сказал я. И легко сдвинул препону в виде хрупкой фигурки деда. Подзорная труба располагалась на самом видном месте – у единственного окна. Ее окуляр был направлен, разумеется, на дом номер сорок три. – Так, – грозно произнес я. – А ведь это статья, дедушка! Вмешательство в частную жизнь. Срок наказания от… Дед задрожал, запричитал, перебил меня: – Я… я астроном! Я смотрю на звезды! – Евгений Поликарпович, – вздохнул я, – давайте не будем усугублять ситуацию. Звезд отсюда не видно. А вот квартира Ирэны Викторовны прекрасно просматривается… Так что советую вам искренне, как друг. Чистосердечное признание – и на душе сразу станет легче. И несчастный дед раскололся. Речь его получилась длинной и путаной. Он долго разорялся на тему, какой муж умница, и как он любит Ирэну Викторовну, и как волнуется за нее, и как ревнует… – А она, – в словах деда сквозило неодобрение, – совсем не ценит его любовь. Насмехается над тем, что он всего лишь ученый и получает гроши… Ей нужны другие мужчины, на «Мерседесах»… Они часто привозят ее домой… Вот мы и решили – то есть ее муж решил: сначала выработать привычку бегать – каждый день, в определенное время. А потом, когда супруга к его пробежкам привыкнет, – посмотреть, чем она занимается в его отсутствие… Плечи старика поникли. – Ну что ж, давайте, кстати, посмотрим, – предложил я. – Заодно и проверим вашу аппаратуру. Я без приглашения подошел к подзорной трубе. Квартира Ирэны Викторовны просматривалась изумительно. Я еле удержался, чтоб не присвистнуть – настолько четко все было видно. И подозвал пенсионера. – Ну-ка, Евгений Поликарпович, взгляните… Дед сменил меня у окуляров и через пару секунд со стоном опустился на пол. – Это она, она! – хрипло повторял он. Я тоже прекрасно узнал свою заказчицу, Ирэну Викторовну. Она лежала в гостиной на полу, на роскошном ковре. Под ее головой отчетливо просматривалось озерцо крови… * * * Мои показания обеспечили мужу как минимум «пятнашку». Приехала опергруппа. Возглавлял ее мой приятель из ОВД Вася Перепелкин. – Опять ты в самой гуще! – досадливо проворчал он. – Дурачок! – ласково парировал я. – Да с моими показаниями тебе вообще ничего делать не надо! И я рассказал Васе про визит Ирэны Викторовны. Про то, как женщину обеспокоили вечерние пробежки мужа. Про то, что она поручила мне выяснить, к кому он бегает. И про то, как я сначала зашел в тупик, а потом блистательно раскрыл это дело. Довольный Вася только кивал. – Складно, складно болтаешь… Одного я не понимаю. Зачем он в шестнадцатую-то квартиру ходил? Или твоя секретарша чего напутала? Я пожал плечами: – Нет, он правда туда ходил. Там две бабки живут. Одни, без мужчин. Семенюк утверждает, что муж помогал им карниз прибивать. Вася тут же парировал: – Странное занятие для снайпера. – А он и не снайпер, – хмыкнул я. – Он дилетант. И недоумок. Очень грубо сработал. Грубее и не придумаешь. – Так нам же оно и лучше! – хохотнул Вася. – Ладно, Синичкин. Отдыхай. И я ушел отдыхать. Вернулся домой и тут же завалился в койку. Когда засыпал, перед глазами проплыла печальная физиономия мужа. Глаза смотрели скорбно, уголки губ печально опущены. Казалось, он растерянно спрашивает: «Ну как вы могли?! Это не я!» |