Онлайн книга «Горький инжир»
|
Я пришел на пляж, разделся на топчане (здесь их, в отличие от темниковского пляжа, еще не убрали). Народу на горпляже оказалось немало, но в основном курортники. Женщина в белом халате торжественно, будто лично организовывала местный климат, объявила в мегафон: «Сегодня, четвертого октября, температура воды – плюс двадцать три градуса! Температура воздуха в тени – двадцать шесть, на солнце – плюс тридцать семь!». Многие отдыхающие зааплодировали. Здешняя погода особенно радовала в свете того, что, как объявили утром по телевизору, в Москве ожидалось плюс пять, а в Воркуте выпал снег. Народ купался. Я тоже пошел в море – хотя, признаюсь, не столь безоглядно, как вчера, а с некоторой опаской. Долго плавал, вот только нырять, учитывая вчерашний опыт и побаливающие уши, не хотелось. Вышел, вытерся, уселся на топчан. Море было в великолепии. Под ногами шныряли голуби, пытались отыскать какую-никакую пищу в песке. С окончанием курортного сезона у них, как и у российских чиновников в кризис, резко сократилась кормовая база. Вдруг чьи-то узкие ладошки закрыли мне глаза. За спиной послышалось сдавленное девичье хихиканье. Я спросил: – Иван Петрович? Хихиканье переросло в полноценный смех, к моей спине мимолетно прижалась девичья грудь, ладошки отстранились, я обернулся и увидел – ну конечно же Кристину. – Отдыхаете? – с оттенком зависти проговорила она. – А ты что же, работаешь? – Нет, все, хватит, кафе мое наконец закрылось. С начала сезона без выходных официанткой отпахала. С десяти утра до трех ночи каждый день. Скажи: вот почему – одним все, а другим ничего? – Философский вопрос. Ты что-нибудь конкретное имеешь в виду? – Говорят, тебе Маргарита Борисовна дарственную на дом с участком оставит? – Кто говорит? – Неважно. – А что, на тетушкину недвижимость имеются какие-то другие претенденты? – Не в этом дело. У тебя ведь там, в Москве, наверное, квартира есть. Может, и дача тоже? На «бэхе» разъезжаешь. Вот я и говорю: одним все, а другим ничего. – У меня еще имеются офис и личная секретарша, – сказал я, чтобы позлить Кристину. – Ясное дело, – вздохнула она. – Ты домой, к Борисовне, возвращаться сейчас не собираешься? – Могу. – Подкинешь меня до дома? А то у нас в поселке, как сезон кончился, маршрутки резко отменили. Все для вас, курортников, у нас тут делается. А местным – фигу. – Семь рублей. – А горячий девичий поцелуй тебя устроит? – Даже боюсь себе представить, – хмыкнул я довольно по-хамски, – как ты расплачиваешься, когда тебе приходится ехать в Сочи. Кристина сердито фыркнула и, так сказать, замкнулась в гордом молчании. Но всю дорогу, пока мы шли от пляжа к припаркованной машине, она стреляла по сторонам глазками с таким видом, будто говорила всем встреченным землякам: смотрите! С каким я иду парнем! Да еще с москвичом! Когда мы проходили марину, то есть место швартовки маломерных судов, я остановился. Дело в том, что к берегу подходил точно тот самый катер, что атаковал меня вчера на темниковском пляже! Я сразу узнал его! Довольно старый, советской еще конструкции, очень железный, крашенный в темно-красный, почти бордовый цвет, с пятнами ржавчины, с плексигласовым защитным стеклом. А управлял судном не кто иной, как мой старинный друг-приятель Петр Сердарин! Увидев с борта нас с Кристиной, он улыбнулся и скупо взмахнул рукой. Мы оба помахали в ответ. – Подожди, Кристинка, – сказал я, – мне с соседом парой слов перемолвиться нужно. Сердарин выключил мотор, катер на холостом ходу уткнулся носом в землю. Петр спрыгнул в воду, схватил веревку (или, по-морскому, конец) и стал подтягивать судно на берег. Потом зацепил шнур за стапель и пошел поздороваться с нами. После взаимных приветствий я напрямик спросил его: – Ты вчера в темниковской бухте был? Видимо, вид мой был суров, потому что сосед насторожился: – А что случилось? – Гонял там какой-то подлец на катере, людей чуть не передавил. – А я при чем? – Катер вот этот самый был, – я указал на виновника разговора. – И во сколько дело было? – Около часа дня. – Я так и знал! – в сердцах воскликнул Сердарин и грязно выругался, не стесняясь Кристинки. – А что такое? – Ты представляешь, – мой приятель уснастил свою речь другими типично морскими выражениями, которые, впрочем, ни в коей мере не могут быть повторены по соображениям цензуры, – вчера как раз, – он снова перешел на матерную лексику, – катер мой угоняли! А что было-то? – Да кто-то на катере твоем чуть людей на темниковском пляже не переехал. Ты что, не знал? Я внимательно следил за реакцией Сердарина на мои слова, и по всему выходило, что он чист и говорит правду – или что-то похожее на правду. И ко вчерашнему наезду на меня вряд ли имеет отношение. Слишком уж искренне он ругался. – Да как же твое судно угнать-то могли? – А вот так. Привез я отдыхающих с рыбалки, вот прям здесь выгрузились, потом мужиков знакомых встретил, что-то мы с ними затрындели, а потом глядь, катера-то нет! – Как же ты его потом нашел? – Бросили на берегу, у горпляжа. Под вечер. Мужики мне звонят, говорят: не твое ли имущество бесхозное там-то болтается? Ну, я туда. – И ничего не взяли? – Канистру только с солярой скоммуниздили. – Кто б это мог быть, по-твоему? – Есть у нас тут разные, – неопределенно проговорил Сердарин, – темные личности… Ничего, я их установлю, бошки-то им пооткручиваю. – Ты и мне дай знать. – А что такое? – У меня к похитителям этим свой счетик имеется, – и поведал Петру о том, как с помощью его катера меня вчера пытались размазать по воде на темниковском пляже. Отчего-то появилась у меня уверенность, что насчет похищения плавсредства сосед не врет. Что не он пытался вчера наехать на меня – слишком Петр открыт и прямодушен, если что ему во мне не понравится, пойдет на вы с открытым забралом, безо всяких подлостей. – А Лия твоя, кстати, править катером умеет? – спросил я. Сердарин хмыкнул. – Думаешь, она совсем с ума сошла? – в разговорах с соседями Петр свою женку обычно не щадил. – Да, я ее учил водить, она умеет. Вот только зачем ей? Я не стал делиться с приятелем своими соображениями относительно тетушкиного наследства, и мы распрощались. Дошли до парковки и сели с Кристинкой в мою «БМВ». |