Онлайн книга «Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова»
– Чего косоротитесь? Поглядим, что с чеченцами станет, когда они это все увидят. С тех пор стали черный значок с черепом и костями за Баклановым всюду возить. Казакам он напоминал о вечной жизни, смертью смерть поправ, а на чеченцев наводил панический ужас. Они и сами, бывало, под черными значками выезжали, но таких страстей никогда не изображали – Аллах не велит – и у других не видели. Зимой дел – как обычно. Истребили 13 января чеченские запасы сена на Качкалыковском хребте. Значится в журнале: «13 января встреча с партиею горцев на Кочкалыковском хребте, бой с нею и обращение в бегство». 19 января «нападение на чеченцев на Мячике и отбитие быков». 28 января «предупреждение партии горцев, намеренной следовать на кумыкскую плоскость из аула Гальони. Канонада по сему аулу и перестрелка с партиею, явившеюся к нашим войскам». Как оказалось потом, Мичикского наиба разбили, который на плоскость хотел выйти. Потом Аух наказали. С Аухом вот как вышло. 13 февраля Бакланов получил известия от лазутчика, что ауховский наиб собирается в набег на плоскость. Бакланов решил его опередить и в ночь с 14 на 15 февраля самим идти в набег. Собрались у Герзель-аула казаки полка № 17, 3 сотни полка № 40, 5 рот пехоты и 4 орудия. Но лазутчик опоздал, явился только на рассвете. Решили отложить. Глянул Бакланов в последний раз на горы, чтоб приказ отдать и домой возвращаться, и передумал. День занимался безоблачный, видно далеко. И разглядел он вдали на обрывах чеченские пикеты. – Слышь, Балабин, кого это они с утра стерегут? Или нас ждали? Балабин с сомнением: – Не должны бы… – Точно, не должны… Это они скот выгнали! – догадался Бакланов. – Эй! Пехотного командира ко мне! Приказал пехоте стоять на месте скрытно и по первому выстрелу идти на помощь, а сам с казаками примерно в 3 часа пополудни спустился к Аксаю и, прикрываясь высокими берегами, прямо по полой воде двинулся вверх по течению к Старому аулу. Холодная вода иногда доходила до конских колен, но шли бодро. У аула увидели промоины на берегу, и по ним, опустив пики, чтоб издали не заметили, поднялись в лес. Передохнули, огляделись, прислушались. Пора… Через лесные заросли наискосок пошли к берегу соседней речки Яман-Су. Попетляли и неожиданно вывернулись на большую поляну, переполненную исхудавшим за зиму скотом. Три-четыре тысячи голов выгнали чеченцы. – Забираем! Эй, заворачивай их! Гони в ту сторону! Захватили 6 пастухов, завернули скотину, погнали к Герзель-аулу. Кто-то из чеченцев удрал, да и пикеты все это увидели. Тревога поднялась. Но гнали скотину меж двумя реками, чеченцам всю эту отару обогнать и дорогу перерезать трудно. И Бакланов догадался – спешил две сотни, Балабина и Березовского, те растянулись от речки до речки, образовали стрелковую цепь, стали отстреливаться. Оглядывался Бакланов на Герзель-аул. Пора бы пехоте на выстрелы подойти. Нет, не видно. Так, отстреливаясь, стали к Герзель-аулу на чистое выходить. Чеченцы на опушке накопились, конные меж голых стволов замелькали, съехались. Сейчас кинутся плотной массой в атаку, прорвут редкую цепь двух спешенных сотен. Чтоб опередить их, пригнал Бакланов во весь дух ракетную батарею. Так торопился, что неловко коня крутнул. Перепутались у коня задние ноги, грохнулся он на бок, сбросил Бакланова. Вскочил Бакланов, побежали к нему казаки, а конь на передние ноги поднялся и – всё. Задние поломал. А конь был добрый и росту высокого, Бакланова пять лет бессменно носил. Бакланов – казакам: – Чего уставились? Батарея, пали! – и оглянулся нетерпеливо. – Коня мне! Заводного! Пока номера ракеты на станки устанавливали, Бакланову заводного коня подали. Тут ракеты зашипели, засвистели, унеслись к опушке. Там – треск, грохот, клубы дыма. Бакланов шашку из ножен выдернул: – 3-я сотня, за мной! Подскакали к задымленной полосе, под Баклановым заводной конь захромал, головой замотал – ранили. – Давай другого!.. Только пересел – и этот конь повалился, как подрезанный. Еще двух коней переменил Бакланов. Такой уж день выдался, за четверть часа потерял он пять лошадей. Троих под ним ранили, а двоих насмерть убили. Меж людьми, однако, потерь не было, и скотину отбитую (не всю, конечно) аж за Герзель-аул угнали. В журнале записано: «15 февраля движение по направлению к аулу Махмуд-Юрту. Отбитие 810 штук баранов и перестрелка с партией горцев, бросившеюся отбить обратно добычу». Повезло так во многом потому, что в феврале у Шалинской поляны и на Шавдоне бои разгорелись с новой силой. Козловский стал рубить просеку до Мезинской поляны. В ежедневных столкновениях чуть не поймали самого Талгика. А чеченскую регулярную пехоту, с трудом созданную Шамилем и обученную ходить строем, нижегородские драгуны зажали 27 февраля на берегу речки Бас и положили лоском 218 муртазеков. Козловский, который боем руководил, благодарил Нижегородский полк такими словами: «Спасибо, драгуны! Славную штуку вы удрали сегодня, как». 1 марта Чеченский отряд, выполнив все приказания высшего начальства, был распущен. Войска отбыли по своим полковым квартирам. Отдыхали, получали пополнение. 20 марта в полк № 17 прибыл сотник Руф Попов, Еланской станицы, который почти сразу отбыл переводом в полк № 6. Явился бывший полковой адъютант сотник Иван Одгоглазков, с ним два хорунжих – Павел Одноглазков и Антон Попов. Два «свежеиспеченных» хорунжих явились – Степан Козлов (старшинство с 9 марта 1851 г.) и Семен Болдырев (старшинство с 18 марта 1851 г.). Из полка № 35 перевелись к Бакланову урядники Матвей Ренсков и Максим Лукьянов, из полка № 9 – Михаил Наследышев, из полка № 18 – Петр Диков, а из № 15 – Иван Познышев. С Дона явились по предписаниям начальства урядники Василий Семенов, Федот Дадонов, Василий Басов, Андрей Кузнецов, Корней Скопин, Алексей Попов, Аким Бударин и Василий Перфилов. Из фельдшеров в урядники записался Иван Аршинов. Казаков прислали, которых подгребали по всему Дону после задержек, опозданий, отпусков. Таких набралось человек тридцать. Среди них двое Гугнинских – Федор Баринов и Федор Данилов, да сотник Одноглазков своего родственника с собой привез – казака Федора Одноглазкова. Один из прибывших – Андрей Раков из Егорлыкской станицы – сразу же ударился в бега. Еще двух казаков прислали дослуживать из полков № 19 и № 30. 8 апреля свои казаки приказом получили урядничьи чины – Иван Чурин, Владимир Игумнов, Фома Самсонов, Яков Мельников, Иван Толокольников, Прокофий Слипухов, Аверьян Любишкин, Иван Фалкин, Петр Анисимов, Федор Балабин. А войсковой старшина Корнеев, приведший полк с Дона, перевелся в полк № 15. Да сотник Андриан Дубовсков умер 25 февраля. В апреле бои вспыхнули в Дагестане. На левом фланге, у подножья Черных гор, Меллер-Закомельский 17 апреля разогнал чеченцев, которые перед посевом выехали межевать землю. 4 сотни Донского полка № 39 бросились на них, как в атаку, заодно скот отогнали. Однако «за свою удаль они поплатились», писал исследователь, потеряли 7 казаков ранеными, и сотник Пригожев контузию получил. В тот же день два наиба, Талгик и Геха, подходили к Таш-Кичу, обстреливали укрепление и грабили лежащие вокруг мирные аулы. |