Книга Никогде, страница 60 – Нил Гейман

– Это ты нарисовал?

Мальчик прищурился и высокомерно посмотрел на нее – так смотрят некоторые великие художники и все без исключения девятилетние мальчики.

– Да, некоторые нарисовал я, – нахально заявил он.

– Неплохо получилось, – заметила Охотница.

Мальчик сердито на нее посмотрел.

– Где будет Плавучий рынок? – спросила Дверь.

– В «Белфасте», – ответил мальчишка. – Сегодня ночью.

– Спасибо, – сказала Дверь. – Надеюсь, тебе удастся получить свою кисточку обратно. Охотница, отпусти его.

Охотница послушно отпустила мальчугана. Но вместо того чтобы убежать, он пристально посмотрел на нее, скорчил рожицу, пытаясь показать, что ему вообще-то наплевать, кто она, и спросил:

– Значит, ты – Охотница?

Она смущенно улыбнулась малышу. Он фыркнул.

– Ты – лучший телохранитель в Нижнем Лондоне?

– Говорят, что да.

Мальчик сунул руку в карман, а потом резко выбросил ее вперед, разжал кулак, недоуменно посмотрел на ладонь и поднял глаза на Охотницу. Отведя руку так, чтобы мальчишка не мог достать, Охотница показала ему перочинный ножик. Малыш насупился.

– Как это у тебя получилось?

– Проваливай, – сказала Охотница и, сложив ножик, бросила мальчику.

Он поймал его и тут же помчался прочь, надеясь догнать девочку, которая стащила его кисточку.

* * *

Тело маркиза Карабаса плыло по канализационной трубе на восток.

Когда-то ручьи и реки, забранные потом в трубы, свободно текли по Лондону – с севера на юг (а к югу от Темзы – с юга на север), – регулярно снабжая Темзу мусором, трупами домашних животных, а также содержимым ночных горшков. Большую часть нечистот Темза исправно выплескивала в море, но кое-что оставляла себе. Эта замечательная система существовала довольно долго, пока наконец в 1858 году, из-за невероятно жаркого лета и огромного количества отходов, сбрасываемых в реку людьми и заводами, не породила удивительный феномен, вошедший в историю Великобритании под названием «Великий смрад». Темза вся превратилась в канализацию. Многие уехали из Лондона, а те, кто остался, обматывали лица шарфами, смоченными карболкой, и старались дышать только через рот. В тот год парламент закрыл сессию раньше обычного, а на следующий год принял указ о строительстве канализации. Под землей были проложены тысячи миль труб, под небольшим уклоном с запада на восток. Где-то за Гринвичем коллектор выходил в устье Темзы – и все отходы попадали прямиком в Северное море. Именно этот путь и предстояло преодолеть телу маркиза Карабаса – с запада на восток, навстречу восходу солнца и холодным морским водам.

На высоком кирпичном уступе сидели крысы. Они занимались тем, чем обычно занимаются крысы, когда их никто не видит. Внезапно они увидели, как что-то плывет под ними в мутном потоке. Крыса покрупнее – черный самец – запищала. Пропищав что-то в ответ, небольшая коричневая самка спрыгнула маркизу на спину – он плыл вниз лицом, – быстро перебралась на шею, понюхала волосы и плащ, лизнула кровь, а потом осторожно свесилась к воде, пытаясь рассмотреть лицо.

Ловко спрыгнув в мутную воду, крыса доплыла до берега, взобралась по старой, выщербленной кладке и побежала по балке назад, к своим сородичам.

* * *

– В Белфасте? – спросил Ричард.

Загадочно улыбнувшись, Дверь ответила лишь:

– Увидишь.

Несмотря на все уговоры, она отказалась что-либо объяснить.

Тогда он решил сменить тактику.

– Откуда ты знаешь, что мальчишка нам не соврал насчет рынка? – спросил он.

– О таком не врут. Мне кажется… мы вообще не можем врать об этом, – Дверь немного помолчала. – Рынок – это нечто особенное.

– А откуда малыш узнал, где он будет?

– Кто-то ему сказал, – ответила Охотница.

Ричард помолчал немного и спросил:

– А этот кто-то откуда узнал?

– Кто-то сказал ему, – ответила Дверь.

– Но… – Ричард задумался о том, кто же изначально выбирает место будущего рынка и как сообщает об этом жителям Нижнего Лондона. «Как бы так спросить, чтобы они не решили, что я полный придурок?» – подумал он.

Внезапно послышался бархатистый женский голос.

– Просссстите… Вы не подскажете, когда будет рынок?

Из темноты выступила девушка – необычайно бледная, с черными волосами, в черном бархатном платье. На тонких пальцах поблескивали серебряные кольца. Взглянув на нее, Ричард понял, что где-то ее уже видел. Он задумался, пытаясь вспомнить. Ну да, конечно, – на первом рынке! На том, который проходил в «Хэрродс». Она улыбнулась ему из толпы.

– Он будет сегодня вечером, – ответила Охотница. – В «Белфасте».

– Спасибо, – поблагодарила девушка в черном.

Ричард заметил, какие удивительные у нее глаза. Цвета фиалки.

– Встретимся на рынке, – сказала женщина и пристально посмотрела на Ричарда, но тут же смущенно отвернулась, шагнула назад и словно растворилась в темноте.

– Кто это? – спросил Ричард.

– Они называют себя детьми ночи, – ответила Дверь. – Днем спят в туннелях, а ночью бродят по Верхнему Лондону.

– Они опасны?

– Здесь все опасны, – сказала Охотница.

– Ну ладно, – Ричард вздохнул. – Вернемся к рынку. Кто решает, где и когда будет рынок? И как изначально люди узнают об этом?

Охотница пожала плечами.

Ричард повернулся к Двери:

– Ты тоже не знаешь?

– Я никогда об этом не думала.

Они свернули за угол, и Дверь направила на стену фонарь.

– Какой молодец! – заметила она.

– Вот уж кто не теряет времени даром, – отозвалась Охотница.

Она коснулась рисунка на стене. Краска еще не успела высохнуть. На рисунке были изображены Охотница, Дверь и Ричард. Причем в довольно неприглядном виде.

* * *

Черная крыса с почтением приблизилась к логову золотых крыс, опустив голову и прижав уши, и поползла вперед, громко пища.

Золотые крысы устроили себе логово в старых костях. Это были кости огромного мамонта – одного из тех гигантских, покрытых густой шерстью животных, которые много лет назад, в ледниковый период, бродили по заснеженным просторам южной Англии. «Ишь какие, считают себя тут хозяевами!», – презрительно думали про мамонтов золотые крысы. Впрочем, конкретно этот мамонт уже давно не считал себя хозяином: золотые крысы достаточно убедительно это ему доказали.

Возле горы костей черная крыса почтительно поклонилась, потом легла на спину, подставив горло, закрыла глаза и стала ждать. Через пару минут сверху донесся громкий писк, и крыса поняла, что можно встать.