Онлайн книга «"Свеча горела…" Годы с Борисом Пастернаком»
|
Вопрос: Что вам известно о его отрицательных отзывах о постановлении ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград»? Ответ: Да, он отрицательно относился к этим постановлениям и вообще к кампании борьбы против космополитизма. Помню, он сказал: «Они стали сами на себя нападать». Вопрос: Расскажите о своем знакомстве с Холдкрофт Анной Ивановной. Ответ: Я впервые слышу это имя. Вопрос: Вы лжете следствию: это консул английского посольства, она была на чтении Пастернака, где были и вы. На вечере в 1948 году «Советские поэты за мир, за демократию». Ответ: Там было много народу, я ее не помню. Вопрос: Вы продолжаете отрицать. Как вы оцениваете выступление Пастернака на этом вечере? Ответ: Выступление было не совсем удачное, так как Пастернак читал стихи не по теме, слишком пессимистические. В Политехническом музее выступление было удачнее, он читал жизнеутверждающие стихи: «Март», «Метель», «Весной». Вопрос: С кем еще из иностранцев встречался Пастернак в вашем присутствии? Ответ: Не помню. Вопрос: Опять лжете. Свидетель Попова показывает, что на вечере Петефи с Пастернаком разговаривал венгерский посол, а вы стояли рядом. Свидетельница показывает, будто бы у Пастернака были рваные манжеты, на это обратил внимание посол, а вы старались это как-то прикрыть. Ответ: Нет, это была не я, а сама Попова. Я не помню никаких манжет и никакого посла. Из допроса Румянцева Н. С. Вопрос: Где вы познакомились с Ивинской? Ответ: Познакомился через ее сестру Богданову, в Кратовском доме инвалидов. Я интересовался литературой, пробовал сам писать. Я показал свои произведения Ивинской, так как высоко ценил ее как поэтессу. Она мне сказала, что у меня нет способностей и чтобы я выбрал себе другое занятие. Вопрос: Ваши отношения продолжались? Ответ: Да, я консультировался с ней по вопросам литературы. Вопрос: Не договариваете. Из вашего дневника следствию известно, что вы были влюблены в Ивинскую и собирались жениться на ней. Ответ: Я был смертельно ранен в 1942 году, с тех пор я инвалид и жениться ни на ком не могу. А влюбляться никому не запрещается. Вопрос: Вы занимались радиолюбительством? Почему вы выбрали этот вид занятий? Ответ: Я по профессии инженер, в силу своей инвалидности неподвижен, люблю радиотехнику. Вопрос: Вы приглашали своих друзей на прослушивание вражеских передач станции «Голос Америки» посредством сконструированного вами радиоприемника? Ответ: Да, я приглашал друзей, но не специально на прослушивание. Вопрос: Среди них бывала Ивинская? Ответ: Да, она была, один или два раза. Обвинительное заключение «Показаниями свидетелей вы изобличаетесь в том, что систематически охаивали советский общественный и государственный строй, слушали передачи «Голоса Америки», клеветали на советских патриотически настроенных писателей и превозносили творчество враждебно настроенного писателя Пастернака». Приговор особого совещания «…в связи с доказанностью обвинения приговорить Ивинскую О. В. к пяти годам лагерей строгого режима». Из жалобы О. В. Ивинской (из лагеря) – август 1951 года «…Б. Л. Пастернак – не изменник, не предатель, не шпион… Благодаря моему влиянию он не замкнулся в себе окончательно. Я ему доказала, что необходимо выступить в лагере сторонников мира, и он выступил… Признаю свою вину в том, что не прочистила свои книжные полки, где оставалась враждебная литература, принадлежащая моему покойному мужу, Емельянову И. В., историку… …Прошу простить меня за некритичность отношения к Пастернаку…» Ходатайство о пересмотре дела (1955) «Оставить без удовлетворения». Прокурор Никитин Протест зам. прокурора А. Васильева (19 октября 1988 года) «…В связи с тем, что действия и высказывания Ивинской не содержат прямого призыва к свержению советской власти, дело производством прекращено». * * * С осени 1950 года в нашу жизнь прочно входит маленькая поволжская республика со своими ЖШ и ПЯ – Мордовия. Б.Л. тоже пишет в эту «веселую» страну письма, но больше открытки и – из соображений трогательной конспирации – от имени бабушки. Так и подписывается – «твоя мама». Кого могли они обмануть? Кто мог предположить, что наша трезвая и рассудительная бабушка способна писать такие фантастические поэтические туманности, вдохновенные обороты на полстраницы, испытывать такие подъемы чувств и падать в такие бездны? Тем не менее они доходили. В 1952 году умирает дед, после полутора лет мучений. Мы хороним его в жестокий январский мороз в убогом, дешевом гробу: жалкая кучка замерзших старушек, для которых не под силу донести крышку гроба до автобуса, и двое горюющих детей. Такого ли прощания заслуживал дедушка – чудесный, мягкий, нас до безумия любивший, не снесший последнего удара – маминого ареста? У нас не было денег даже захоронить урну, и она три года простояла на шкафу в передней. Когда мы ставили ее на этот шкаф, то по закону были уже круглыми сиротами, без опекуна, и нам нечего было ответить на обязательный вопрос школьной анкеты о профессии родителей. А еще через несколько месяцев взбежавшая без остановки на шестой этаж задыхающаяся бабушка сообщила нам, что все… Все кончено. У Б.Л. – инфаркт. Когда-то, говоря о доброте Б.Л., о его даре сострадания, Марина Цветаева писала, что его жалость к людям – это вата, которой он затыкал раны, нанесенные им самим. Аля, ее дочь, сама обладавшая и добрым сердцем, и даром деятельного милосердия, вторит матери: «Необычайно добр и отзывчив был Пастернак. Однако его доброта была лишь высшей формой эгоцентризма: ему, доброму, легче жилось, работалось, крепче спалось… своей отзывчивостью смывал с себя грехи – сущие и вымышленные». Мне все это неприятно читать. Чудится в этом и частое у Цветаевой (да и у Ариадны Сергеевны тоже) желание «интересно» сказать, и натуга человека, несущего свои домашние, семейные, дружеские обязанности как крест, понять нормальность, естественность сострадания. Как можно объяснить доброту? Существует лишь тютчевское: «И нам сочувствие дается, как нам дается благодать». В некоторых случаях, конечно, можно подыскать объяснение безоглядному чувству вины, всегда владевшему Б.Л. (Не «отговорил» Цветаеву возвращаться в СССР, «не отстоял» Мандельштама перед Сталиным; да и наша трагическая судьба, наше сиротство, по советской логике, имело в нем свою причину – из-за него арестовали маму, умер от горя дед.) Но когда человек оказывается на пороге смерти – имеет ли значение эта суетная логика? Тут-то и выясняется, что жалостью он был наделен не потому-то и потому-то, а от рождения, как цветом глаз или группой крови. |