Книга Черные руны судьбы, страница 53 – Дмитрий Казаков

Он поднял меч, поднес рукоять к плечу, чтобы если что, рубануть со всей силы.

Шаги приблизились, из полумрака прохода выдвинулось блеснувшее лезвие, рука на эфесе, темная фигура.

Халльвард ударил сверху вниз, два клинка лязгнули, и тот, что был легче, брякнулся об пол. Ткнул, целясь острием в грудь врага, но тот ловко отшатнулся в сторону, и наемник налетел на него.

Сшиб, повалил, и прижал к полу.

Услышав вскрик, удивился, насколько тонко тот прозвучал, ощутил под одной рукой мягкие волосы, а под другой упругую округлость… неужели женщина? но откуда она в этом подземелье?

Его мгновенной заминки хватило ей, чтобы выхватить острую шпильку и ударить ему в шею.

Халльвард перехватил ее руку в последний момент, для чего был вынужден выпустить меч. Сблокировал удар, нацеленный в лицо, но острые ногти вонзились ему в предплечье через ткань рукава.

– Пусти, ублюдок! – прохрипела она, и тут наемник ощутил бешеное, исступленное желание.

Женщины у него не было давно, с самого Сивара…

Не помня ни о чем, и не обращая внимания на яростные попытки сопротивления, Халльвард принялся сдирать с нее одежду.

2. Вторая. Тень.

Нейли сбилась со счету, сколько тоннелей и залов осталось позади.

Она бы умерла от жажды, но по счастью, дважды натыкалась на фонтанчики, устроенные в исполинских чашах из белого мрамора. Откуда бралась в них вода и куда уходила, оставалось непонятным, да и вообще ничего понятного в громадном подземном лабиринте не было.

Огромные мозаики, яркие фрески, большие статуи, стены из разноцветных кирпичей, и полы, выложенные плиткой пяти оттенков серого – кем это строилось, и для чего?

Не для крыс же, что перебегали девушке дорогу, а порой усаживались и нагло таращились на нее, чуть ли не скалясь. Она в этом случае сжимала покрепче меч, и, стараясь не обращать внимания на резкий мускусный запах зверьков, шла прямо на них.

Крысы убегали, но недалеко, и порой оглядывались, словно намекая – «мы еще вернемся».

Когда ноги загудели от усталости, а меч, который так и держала, стал казаться неимоверно тяжелым, Нейли села у ближайшей стенки. Подумала, что отдохнет немного, а затем пойдет дальше, ведь надо выбраться отсюда как можно быстрее, до наступления ночи, и показать тем ублюдкам…

Ненависть к Кунице и его дружкам заставила ее вздрогнуть, а в следующий момент девушка открыла глаза, и поняла, что спала на боку, в очень неудобной позе, но что самое странное – выспалась. Правая нога затекла, волосы спутались, на щеке похоже остались красные полосы от ладони, но это неважно, главное, что она жива.

– Ничего, я выберусь, – прошептала она, и двинулась дальше.

Хотелось есть, но голод пока был терпимым, не сравнить с тем, что доводилось испытывать.

Нейли шла и вспоминала… отца, его издевательства и окрики; бегство из дома и первое знакомство с миром «свободы», где всякий, кто сильнее, свободен делать со слабым все, что угодно; гнусных, вонючих и похотливых мужчин, что неизменно хотели затащить ее в койку…

Эх, была бы у нее возможность, многие твари, называющие себя людьми, распростились бы с жизнью.

Как в монологе Элаи ре Хардвинн в конце второго акта: «О вы, ослы, что мнят себя бойцами, чей мир – кормушка, самка и навоз, вам суждено одно – подохнуть в смраде и позоре, и шкуры ваши мы на рынке продадим! Иссохнут чресла ваши, дрожащие сердца наполнит страх, и Небо вас безмолвно проклянет!».

В небольшом зале, чьи стены покрывали барельефы, Нейли наткнулась на раскрашенную статую – бородатый мужчина, волосы темно-каштановые, длинный плащ цвета морской волны. Все было выполнено так искусно, что ей захотелось потрогать изваяние, но едва она протянула руку, то ожило.

Моргнули глаза, шевельнулась рука с белыми ногтями, и бородач повернулся к ней.

– Пришла… – прошептал он, девушка отшатнулась, а в следующий момент перед ней вновь была только статуя, но эхо в углах шептало «шла, шла, шла…», а барельефы воинов в высоких шлемах, казалось, смеялись.

Нейли потыкала изваяние мечом, но ничего не добилась.

Похоже, что от голода и усталости у нее начались видения… или дело в магии?.. но почему она тогда ничего не почувствовала?.. оттого, что измучилась и отупела, или это слишком хитрое чародейство?

– Гореть тебе в пламени, – прошептала она, и обошла раскрашенное изваяние по дуге.

Очередной тоннель оказался длинным, и, увидев, что он заканчивается, девушка воспрянула духом и невольно ускорила шаг. Но войти в зал не успела, что-то сверкнуло перед ней, рукоять меча вывернулась из пальцев, и некто высокий и мощный выскочил из-за угла.

Нейли отклонилась, пропуская мимо чужой клинок, но чужак сбил ее с ног.

Больно защемил волосы, так что она вскрикнула, но не забыла про длинную шпильку, которую всегда носила в воротнике на такой случай. Выдернула, и ударила, целясь в шею, чтобы разорвать ее, кровь хлынула потоком, и напавшая на нее тварь сдохла… сильные пальцы сжали предплечье.

Ничего, есть другая рука, на ней ногти, а у него – глаза… но и этот удар он сумел отбить!

– Пусти, ублюдок! – рявкнула она, извиваясь и пытаясь сбросить его с себя, но понимая, что ничего не выйдет.

Тот, кто напал на нее, весил раза в полтора больше, и был куда сильнее – рука, в которую воткнулись ее ногти, была толста и перевита могучими жилами, она ощущала плоский, как доска живот, могучие мышцы груди.

Он задышал чаще, рванул ее за ворот, и Нейли разглядела его глаза – безумные, полные дикой похоти.

– Стой, нет! – прошипела она, пытаясь остановить его, но с таким же успехом можно было дуть против урагана.

Тот, кого она встретила в подземелье под заброшенным замком, имел большой «опыт» обращения с женщинами, он действовал стремительно и безжалостно: сдавил правую грудь девушки так, что она едва не взвизгнула, не обратил внимания на укус в плечо, ловко раздвинул ей ноги…

Нейли попыталась ударить насильника коленом в пах, но угодила в каменно-твердое бедро. В следующий момент штаны ее оказались спущены, и она ощутила его член, раскаленный и твердый… попыталась оттолкнуть, но сил в руках оказалось не так много, а тело, предательское тело напоминало, что она ни с кем не делила ложе с самого выступления в Лассите, когда она пустила к себе…

Голова начинала дурманиться… нет, она не позволит, не даст!

Этот мужик пах лошадью и оружейной смазкой, и делал свое «дело» уверенно и мощно. Щетина на его подбородке щекотала ей ухо, он прижимал ее к полу, словно хотел расплющить, двигался неостановимо и равномерно, и она чувствовала его горячее, вовсе не смрадное дыхание.

Ненависть захлестнула Нейли с головой… от ярости и голода перед глазами все помутилось. Когда пришла в себя, обнаружила, что насильник встал и преспокойно натягивает штаны, а меч вновь у него в руке.