Книга #моя [не]идеальная жизнь, страница 65 – Софи Кинселла

– Теперь она меня ненавидит, – заканчивает за меня Деметра. – Да, я понимаю, как такое могло случиться. Непредвиденные последствия и все такое. – Ее голос дрогнул. – Я больше не повторю эту ошибку. Кто еще?

– Ну… – Мне становится еще хуже. – Итак… Марк. Он ненавидит вас, потому что вы перебежали ему дорогу с брендом «Дренч».

– В самом деле? – Деметра кажется изумленной. – Но это же был оглушительный успех. Мы выиграли награды. И это способствовало его карьере.

– Я знаю. Но у него были собственные идеи, а вы вторглись и перехватили инициативу… – Я кусаю губы. – Я только передаю то, что говорят… – Затыкаюсь, потому что вижу, что лицо Деметры вдруг потемнело от гнева.

– Я его спасла! – пылко восклицает она. – Черт возьми, спасла! Дизайн, который он представил, был сделан впопыхах и некачественно. Марк талантлив, но слишком много работает на стороне. Он алчен и потому набирает слишком много работы. А это влияет на качество. – Деметра умолкает, по-видимому, успокаиваясь. – Но я могла бы быть дипломатичнее, – признает она. – Когда у меня появляется хорошая идея, я обо всем забываю. Это мой большой недостаток.

Не знаю, что сказать. Деметра погружена в собственные мысли.

– Итак, меня ненавидит Роза, и меня ненавидит Марк, – говорит она каким-то странным голосом. – Кто-нибудь еще?

– Ненависть – неправильное слово, – поспешно возражаю я (хотя это именно то слово). – Думаю… Просто они чувствуют, что их недостаточно уважают. Например, вы даже не знали, что Марк получил премию за инновацию.

Деметра поворачивает голову и смотрит на меня, как на сумасшедшую.

– Ну конечно, знала. Ведь это я выдвинула его на эту премию. Я была в комиссии. А после послала ему открытку. – Она задумчиво морщит лоб. – Я действительно ее послала? Я ее точно писала…

– И что же? – Я удивленно смотрю на нее. – Вы сказали Марку, что выдвинули его?

– Конечно, не сказала, – отвечает она. – Это же анонимно.

– Значит, никто в офисе понятия не имеет, что вы ему помогли?

– Не знаю, – нетерпеливо произносит Деметра.

– Это неправильно! – Я практически кричу. – Ваши заслуги должны быть известны всем! Деметра, вы просто сводите меня с ума! Вы настолько лучше, чем кажетесь! Но вы должны себе помочь!

– Не понимаю, – говорит Деметра немного высокомерно, и я чуть не лопаюсь с досады.

– Не заставляйте людей застегивать ваше платье-корсет. Не заставляйте людей красить вам корни. Не говорите Ханне, что она королева драмы, когда у нее паническая атака.

– Что? – в ужасе спрашивает Деметра. – Я не говорила ничего подобного. И никогда бы не сказала такое. Я очень поддерживала Ханну…

– Я хорошо это помню, – отрезаю я. – Вы сказали Ханне: «Никто не считает, что вы королева драмы». А для нее это прозвучало именно так: «Вы королева драмы».

– А! – восклицает Деметра. – Понимаю.

Следует долгая пауза, и я вижу, что она думает.

– Возможно, я не всегда умею выразить свои чувства, – заключает она наконец.

– На такой случай у нас есть специальное выражение, – говорю я. Уж если я решила выкладывать все начистоту, то могу сказать и это. – Мы называем это «одеметрить».

– Боже мой! – У нее ошеломленный вид. Ну что же, ничего удивительного.

Следует еще одна долгая пауза. Деметра снова погружается в размышления. Наконец она восклицает:

– Но корни! Вы ненавидите меня за то, что я попросила вас покрасить мне корни?

– Видите ли… – я не знаю, как ответить, но, к счастью, Деметре и не нужен мой ответ.

– Потому что я этого не понимаю, – продолжает она с ударением. – Я думала, что все мы – сестры. Кейти, если бы вы попросили меня покрасить вам корни и у меня было бы время, я бы, конечно, это сделала. Конечно!

Она не мигая встречает мой взгляд, и я ей верю. Она действительно преспокойно покрасила бы мне корни, совершенно не чувствуя себя оскорбленной.

С каждым новым открытием все начинает проясняться. Думаю, кое в чем Деметра – полная противоположность тому, что всем нам казалось. Может быть, она небрежна – но она не мстительна. И она не наступает нарочно на всех своими каблуками от «Миу-Миу» – просто недостаточно осторожно ставит ноги. Очевидно, она считает, что все точно такие же, как она: сосредоточены на великих идеях, и никому нет дела до мелочей. Беда в том, что остальным есть дело до мелочей.

По мере того как до меня доходит правда, я все больше сочувствую Деметре. Если бы она была осторожнее, все могло быть иначе.

– Вы знаете, вам мешает то, что вы путаете имена людей, – говорю я. – А также ваша привычка смотреть на людей, словно вы не можете вспомнить, кто они. Это плохо.

Впервые за нашу беседу Деметра по-настоящему обижается.

– У меня очень плохая память на лица, – отвечает она с достоинством. – Но это же мелочи. Всю жизнь мне удавалось это скрывать. И это никогда не мешало мне в работе.

Еще как мешало! Мне просто хочется ее задушить.

– Вам это не удавалось! – возражаю я. – И это мешало в работе! Ведь вас собираются уволить – а это одна из причин. Люди думают, что вам на них наплевать. Если бы вы просто сказали всем, что у вас проблема… – Я останавливаюсь, так как у меня появляется идея: – Может быть, из-за этого у вас путаница в делах. Вам могли бы помочь, поддержать… – Но Деметра качает головой.

– Хотелось бы. Но дело не в этом. Все гораздо хуже. – Она смотрит на меня со слабой улыбкой. – Я погуглила «ранняя деменция». У меня все симптомы.

– Но вы же в полном порядке! – возражаю я. – Мне становится не по себе от этого разговора. – Вы здраво мыслите, у вас ясный ум, вы молоды. Ради бога…

Деметра качает головой.

– Я посылаю электронные письма, а потом не помню, что их послала. Я путаю даты. Я не помню, о чем договаривалась. А эта история с «Аллерсонз»! Я уверена, что они просили меня сделать паузу. Они ждали результатов какого-то исследования. – Ее лицо горестно сморщивается. – А теперь все утверждают, что «Аллерсонз» этого не говорили. Значит, дело во мне. Наверно, я теряю разум. К счастью, я быстро соображаю, так что с честью выхожу из множества ситуаций. Но не всегда.

Перед моим мысленным взором возникает картинка: Деметра в офисе смотрит на свой телефон, словно не понимая, что творится в мире. Она с беспомощным видом поворачивается к Саре и при этом отвлекает внимание какой-нибудь случайной фразой. Так вот в чем дело!

Я не могу поверить в ее деменцию. Ведь Деметра – умная, властная женщина в расцвете творческих сил. Правда, не всегда умеет руководить людьми.

Сейчас она со страдальческим видом расхаживает по сараю. Кажется, будто она пытается решить проблему вечного двигателя и одновременно размышляет о теории относительности.