Онлайн книга «Таежная вечерня»
|
Прислушавшись к звукам на кухне, она пояснила: – Соседка!.. Я Сашеньке купила музыкальный центр, тогда еще первый в городе, с кнопочками разными и лампочками! Так он громко включал, видишь ли!.. Вот и его крепости досталось. Об этом писали в нашей самарской газете. – А здесь есть поблизости какой-нибудь замок? – Конечно! – Вероника Викторовна распахнула дверь, крикнув сыну: – Саша! Танечка хочет побывать в настоящем немецком замке! – Я думал, что мы поедем ко мне домой! – отозвался Алекс. – Конечно, поедете! Я вас не буду держать. После завтрака мама проводила их и даже расцеловалась с гостьей: – Как я рада, что ты приехала! – Она взяла походную сумку Тани так, будто собиралась идти с ней по магазинам. – Мне здесь не с кем поговорить, сын живет в другом городе, с соседями я не сдружилась. Лежу целый день в своих стенах, уже фигуру потеряла… Прошу тебя, как приедешь домой, вышли мне записи русских птиц! В наших магазинах этого не купить. 3 Когда они приехали на квартиру Алекса, он первым делом кинулся к компьютеру: «Вот дом, который я хочу построить!» Игрушечный домик вертелся на экране, как кубик Рубика со всех сторон. Затем с него снялась черепичная крыша, и Таня увидела в холле рыжеволосую женщину в юбке и кофте, обтягивающей вздутую грудь; механическими шагами женщина прошлась по залу, с суровым лицом поднялась по лестнице на второй этаж в спальню, стуча по полу деревянными башмаками. Таня внутренне засмеялась, как будто их застукала виртуальная жена Алекса. – Если посадить наш дом на южном склоне, то крыльцо будет выше! – В глазах Алекса подслеповато отражался голубой свет. Таня вспомнила, что в тайге избы ставят с подветренной стороны, чтобы снегом не заносило вход: – Теперь я понимаю, как ты лепил свою крепость. Ведь это каждый кирпичик по размеру! – Я еще рыцарей лепил в доспехах, с крестами на груди и гербами на щитах! – с гордостью сказал Алекс. – И пушки на стенах были с ядрами! – Надо же, какой феодал вырос, – шутливо пожала плечами, – в Самарской художественной школе! В квартире был невероятный для холостяка порядок. Каждая вещь лежала в строго отведенном месте. Первое время Татьяна даже боялась задеть или сдвинуть что-нибудь нечаянно. – Покажи мне свои рисунки, – попросил Алекс. В последнем письме он настаивал, чтобы Таня взяла их с собой. Она не хотела начинать день с просмотра рисунков, чувствуя в душе заторможенность от бессонной ночи. И все же подала папку. Он принял ее торжественно, словно верительную грамоту. Почти не вглядываясь, Алекс спешно переворачивал листы, как будто боялся, что слишком зачерненный тушью рисунок выскользнет из рук и пристанет жутким пятном к белой стене или к светло-бежевому дивану. – Абстракция, – разочарованно произнес он. – Я больше люблю пейзажи. – А я не люблю подстраиваться! – Под зрителя? – Горы, реки каждый видел и может сравнить: добавить или убавить. А здесь, – она закрыла папку, – только мое и все! Алекс вынул листок наугад и осмотрел его внимательнее, шелестя картоном: на белом фоне плавали золотые ломаные квадраты с рыбьими хвостами, загоняя мысль в пустой угол листа. Ему стало неуютно, будто в его квартире поселилось странное и неопрятное существо. – Как это к тебе приходит? Девушка глянула в окно, на уличные фонари. – Вечером в сумерках зажигаю свечу и вспоминаю, что случилось со мной за день. Алекс ревниво следил за ее взглядом. Было видно, что он не верит ей, а в рисунках ищет какую-то скрытую нечестность по отношению к нему. И словно выказывая разницу в их искренности, признался: – Я часто бродил по улицам, искал твои черты в других женщинах. – Совпало что-нибудь? – Твои глаза, например, – Алекс не сводил взгляда с абстрактных рыбок. Ответ Тане не понравился. Подойдя к окну, она заметила на лоджии два велосипеда, из которых один был женский: – Машину в гараже видела, – кивнула она на компьютер, – а велосипедов там не было! – Остались от прошлых хозяев квартиры. – Тоже эмигрантов? – Да, – ответил Алекс и заметно повеселел. Гостья из России захотела увидеть вечерний город, чтобы самой сравнить глаза здешних женщин. Теперь машина показалась Тане более уютной. Алекс завез ее в кабаре, где в зале кружились куклы в человеческий рост с лицами манекенов. Они выбрали себе партнеров для танца. Алекс водил свою тряпичную партнершу теми же шагами и тем же манером – с разворотами под прямым углом, – что были у компьютерной хозяйки дома. Потом, сидя в баре, они подшучивали друг над другом. – Тебе больше нравятся мужчины во фраках? – Да, они так галантны! – сказала Таня, глядя на своего бывшего кавалера, одиноко кружащегося в углу зала. Она вспомнила своего бородатого дружка и как-то запростецки хмыкнула. Алекс щелкнул сухими длинными пальцами, словно подзывал кого-то: – У нас одеваются проще: джинсы и свитер. Таня подыграла ему: – А ты предпочитаешь брюнеток в длинных платьях? – У тебя красивые руки! Оказывается, он украдкой наблюдал за тем, как осторожно касалась она пустых рукавов манекена. На улице румяные женщины в народных костюмах предлагали им «глювайн» – теплое вино с пряностями, толстые лепешки, жаренные на сале, какие-то колобки из сырого мяса и прочую жуткую снедь. Далее они поехали в кафе для художников. Здесь Алекс встретил знакомых. Восточные немцы дружелюбно приняли русскую девушку. Алекс предложил показать ее работы седому мужчине с трубкой. Но Таня отказалась, представив, как художник будет листать толстым пальцем ее рисунки, взлохмачивая их в свете мигающих софитов. – Как тебе? – спросил Алекс, потягивая через соломинку коктейль. Он следил за каждым ее движением и улыбкой. Этот пригляд раздражал Таню. – Шумно, – приблизившись к его уху, ответила она. – Ты тут часто бываешь? Алекс кивнул неопределенно. Он хотел казаться веселым. Будто это был привычный для него холостяцкий досуг и только серьезность его будущих намерений окрашивало сегодняшний вечер легкой грустью. Диджей, китаец с черной косой, отвернулся от зала, слушая музыку через наушники. Татьяна подошла к нему, весело улыбаясь: чего, мол, притаился? Увидев заинтересованную девушку, китаец перепрыгнул стойку. В зале захлопали. Таня махнула краем юбки: «Русский фолк!» Знакомая мелодия долго плелась через пень-колоду, уделанная тяжелым роком; мужской тенор честно пытался щадить русские слова, пока совсем не сломал язык. Таня вторила ему азартно и четко. Потом еще раз, тихо и нежно. Даже заботливо. Два голоса шли вместе, как будто инвалиду помогал переходить дорогу заботливый пионер! Немцы одобрительно восклицали, говоря что-то Алексу. |