Книга Милые обманщицы. Невероятные, страница 28 – Сара Шепард

– Привет, Ханна, – поздоровалась Эмили, аккуратно закрывая дверь. – Ты как?

Ханна раздраженно вздохнула.

– Ты тоже пришла, чтобы спросить про «Э»?

Эмили глянула на Арию, потом – на Спенсер. Девушки нервно крутили в руках стаканы с кофе в картонных манжетах. Странно было видеть Арию и Спенсер вместе – разве Ария не подозревала Спенсер в убийстве Эли? Эмили остановила взгляд на Арии и приподняла брови, молча задавая ей этот вопрос. Ария покачала головой, беззвучно, одними губами ответив: «Потом».

Эмили снова посмотрела на Ханну.

– Да нет, я хотела увидеть тебя, узнать, как ты себя чувствуешь, но вообще-то… – начала она.

– Можешь не продолжать, – надменно перебила ее Ханна, накручивая на палец прядь волос. – Потому что я ничего не помню. Так что можем поговорить о чем-нибудь другом.

Ее голос дрожал от расстройства.

Эмили отступила на шаг. Умоляюще воззрилась на Арию, взглядом вопрошая: «Она в самом деле не помнит?» Ария покачала головой: нет.

– Ханна, если мы не будем задавать тебе вопросы, ты никогда не вспомнишь, – не сдавалась Спенсер. – Ты получила какое-то сообщение? Записку? Может, «Э» сунул тебе что-то в карман?

Ханна сердито смотрела на Спенсер, плотно сжав губы.

– Ты узнала что-то на вечеринке у Моны или после, – подсказала ей Ария. – Может, это как-то связано?

– Может, «Э» произнес слова, позволяющие его разоблачить, – добавила Спенсер. – Или ты видела, кто сидел за рулем внедорожника?

– Все, хватит. Прошу. – В глазах Ханны стояли слезы. – Доктор говорит, нельзя на меня так наседать, это мешает выздоровлению.

Помолчав, девушка провела ладонями по мягкому кашемировому одеялу и, сделав глубокий вдох, спросила:

– Если бы вы могли вернуться в ту пору, когда Эли еще была жива, думаете, сумели бы вы предотвратить ее гибель?

Эмили огляделась. Казалось, подруги ошеломлены вопросом Ханны не меньше ее самой.

– Конечно, – проронила Ария.

– Несомненно, – ответила Эмили.

– И вы все еще хотите этого? – допытывалась Ханна. – Действительно хотите, чтобы Эли была жива? Зная, что она скрывала от нас то, что знала о Тоби, и тайком встречалась с Йеном? Теперь, когда мы немного повзрослели и поняли, что Эли была порядочной стервой?

– Конечно, я хочу, чтобы она была здесь, – резко сказала Эмили.

Но, глянув на подруг, увидела, что они все молча смотрят в пол.

– Разумеется, мы не желали ей смерти, – наконец промямлила Спенсер.

Ария кивнула, соскребая с ногтя фиолетовый лак.

Загипсованную руку Ханна обмотала шарфом Hermès, – очевидно, чтобы придать ей более презентабельный вид. На той части гипсовой повязки, на которую не хватило шарфа, Эмили увидела подписи. Отметился почти весь Роузвуд: размашисто расписался Ноэль Кан, убористо – сестра Спенсер, оставил свою колючую закорючку даже мистер Дженнингс, учитель математики, преподававший у Ханны.

Кто-то вместо подписи черкнул «ЦЕЛУЮ!», изобразив точку восклицательного знака в виде улыбающейся рожицы. Эмили провела пальцами по слову, словно читала шрифт Брайля.

Обменявшись еще несколькими незначащими фразами, Ария, Эмили и Спенсер, все трое мрачные, вышли из палаты и молча направились к лифту. Потом Эмили шепотом спросила:

– А что это она вдруг про Эли заговорила?

– Пока Ханна лежала в коме, ей привиделась Эли, – ответила Спенсер и вызвала лифт.

– Нужно заставить Ханну вспомнить, – прошептала Ария. – Она знает, кто такой «Э».

Еще не было восьми, когда они вышли на парковку. Мимо пронеслась «скорая». Телефон Спенсер заиграл мелодию из «Времен года» Вивальди. Раздраженная, она полезла в карман.

– Кто звонит в такую рань?

Потом зажужжал телефон у Арии. И у Эмили.

На девушек обрушился шквал холодного ветра. Флаги с эмблемой больницы, свешивавшиеся с козырька над центральным входом, затрепыхались.

– Только не это, – охнула Спенсер.

Эмили глянула на тему сообщения. «ЦЕЛУЮ!» – было написано в строке. Так же, как на гипсовой повязке Ханны.

В среду после обеда Спенсер ждала Мону Вондервол во дворике загородного клуба, чтобы вместе приступить к подготовке маскарада по случаю выздоровления Ханны. В ожидании она рассеянно листала реферат по экономике, номинированный на «Золотую Орхидею». Она не понимала и половины того, что в нем написано, когда стащила его из папки со старыми школьными работами Мелиссы… не понимала и теперь. Но, поскольку жюри «Золотой Орхидеи» грозилось устроить ей допрос с пристрастием за завтраком в пятницу, Спенсер решила выучить реферат наизусть слово в слово. Интересно, трудно будет его вызубрить? Вообще-то в школьном драмкружке ей постоянно приходилось заучивать целые монологи. И потом, она надеялась, что это отвлечет ее от мыслей об «Э».

Спенсер закрыла глаза и, шевеля губами, повторила слово в слово первые несколько абзацев. Потом задумалась о том, что она наденет на собеседование – пожалуй, что-нибудь от Calvin Klein или от Chanel. Может быть, возьмет очки в прозрачной оправе, которые придадут ей ученый вид. Наверное, даже захватит с собой номер «Филадельфия сентинель», в котором напечатана статья о ней. Положит в сумку так, чтобы газета чуть торчала. И тогда члены комитета увидят статью и подумают: «Ну надо же, о ней уже пишут на первой полосе центральной прессы!»

– Привет. – Над ней возвышалась Мона в симпатичном оливково-зеленом платье и высоких черных сапогах. Через правое плечо перекинута большая фиолетовая сумка, в руке – фруктовый напиток из «Джамба Джус» ^[67]. – Я не рано?

– Нет, в самый раз.

Спенсер убрала книги с сиденья напротив и сунула в сумку реферат Мелиссы. Случайно задев рукой телефон, она подавила порыв вытащить его и еще раз прочесть сообщение «Э»: «Хватит копать». После всего, что произошло, после трех дней радиомолчания «Э» снова принялся терроризировать их. Спенсер жаждала рассказать об этом Вилдену, но страшилась мести «Э».

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила Мона.

– Да нет, все нормально. – Пытаясь выбросить «Э» из головы, Спенсер с шумом втянула через соломинку воздух со дна пустого стакана из-под диетической кока-колы и показала на учебники. – Просто в пятницу у меня собеседование с организаторами конкурса на лучший реферат. В Нью-Йорке. И я немного мандражирую.