Онлайн книга «Снайперы»
|
– Выходит, мы с памятью воюем? – Не воюем, а боремся, – строго поправляет капитан. Встает, оправляет китель. – Ну ладно, отдыхайте. Недолго уж осталось. Три дня, на четвертый будем на месте. * * * На лихтере готовятся к свадьбе. Зоя чистит рыбу, которую выменяли у рыбаков на веревки и старые спасательные пояса из пробки. Кузьма и Маруся выехали на моторке в леспромхозовский поселок с ровным берегом, заставленным лодками. Улица из добротных одинаковых домов, каждый на два хозяина, чистенькие палисадники. Дед сидит на пеньке в шапке, шубе и в рукавицах. Бородат, лицо кажется обгорелым. – Дедушка, где можно молочка купить? – спрашивает Маруся. – Заходи, – хрипит дед и машет рукой за спину, – сноха нальет. Седая женщина налила Марусе молока – еще теплого, только что привезла с дойки. Дед хрипло кричит с улицы: – По трешке бери! – Больше молока нигде не найдете, – говорит женщина, принимая деньги, – мы его сразу же в совхоз сдаем. – За деньги? – Ну а как же! – Ой, а у нас в деревне, – рассказывает Маруся, – никаких денег не надо, потому что на них ничего не купишь. – А как же люди-то живут? – Так все же свое! – Ну а если я хочу своим ребятишкам конфетку купить? – Так обменять можно – на яйца, на шерсть. Вон к нам дядя Петя приехал, а тут как раз 9 Мая, День Победы, выпить же надо. «Налей-ка, Семеновна, сто грамм труженику тыла!» А продавщица ему и говорит: «Да тебя всего побрить – на десять грамм не наберется, не то что на сто!» – Так и не выпил? – с улыбкой интересуется женщина. – А я собрала десяток яиц да и отнесла. Судя по ассортименту в магазине, жили сплавщики богато. Купили водки, хлеба, колбасы с одуряюще вкусным запахом. Продавец, пожилой еврей в брюках от подмышек, засуетился, повел Марусю к промтоварному отделу: – Что молодая интересная уже выберет? У Маруси разбежались глаза, но тут она увидела его: – Вот это! Покажите! – Но оно же для молодого человека! У нас есть дамское, как раз для вас! – Нет, покажите это! Продавец пробовал было апеллировать к Кузьме, но Кузьма только криво усмехнулся. Маруся приняла из рук продавца тяжелое драповое пальто и, недолго думая, надела его на себя. Оно было ей тесновато и длинно. Маруся постаралась вызвать в памяти сцену: она прощается с матерью у родного дома, а на далекую пристань ее провожает братишка. Ростом он почти с Марусю, а носит детские штаны и рубаху, из которых его хилые конечности торчат жалко и нелепо. А уж на зиму братишка остался совсем голый. – Сколько? – спрашивает Маруся. – Двести шестьдесят, – сокрушенно произносит продавец. – У меня брат есть, младший, – объясняет Маруся, – как думаете, пойдет ему? – А я знаю?! Маруся фыркает: до чего интересно разговаривает этот старичок. Потом, не стесняясь мужчин, вынимает из потного тайничка свои деньги, деловито пересчитывает и добавляет из пачки, выданной ей Дворкиным на общие расходы. Кузьма следит за ее действиями внимательно и явно неодобрительно. Марусе понравилось в селе, она то и дело восклицает: – Ой, Кузьма, как здесь хорошо-то! Вот бы где жить! – Везде хорошо, где нас нет! – с ухмылкой отвечает жених и поторапливает Марусю. – Давай поскорее, а то догонять долго придется. Кузьма и Маруся подходят к своей моторке, возле которой куча полуголых, с выгоревшими вихрами ребятишек. Те окатывают подошедших водой с ног до головы. Кузьма хватается за весло, ребятишки бросаются врассыпную, а Маруся смеется и кричит: – Кузьма! Сегодня же Иван Купала! – Я им покажу Иван Купала! Марусе хорошо и весело. Она снимает мокрое платье, бросает его на сиденье и входит в воду. Она оказывается неожиданно теплой, дно хорошее, галечное, Маруся плюхается на живот и плывет саженками, тем единственным стилем, которым владеют в ее деревне. Потом они с Кузьмой долго догоняют караван, и Маруся сидит в трусах и лифчике, нисколько не стесняясь чужого жениха. * * * Гуляют в шкиперской каюте. За столом Зоя и Кузьма в подростковом костюмчике, Дворкин, Маруся, Елена Ивановна, Петрович с женой, черноглазой хохлушкой, Андрей, набегами из машинного отделения появляется Павел. Дворкин грозит пальцем Зое: – Провела меня! Ох, провела! – поворачивается к бригадирше. – Приходит: «Замуж выхожу». – «За Павла?» – «Нужен он мне!» – «За кого же? Неужели к Андрюхе, – кивает на того, – в мешок залезла?» – «За Кузьму!» Вот те на, думаю! – А что Кузьма? – говорит Зоя. – У Кузьмы все на месте! И подмигивает Марусе. Елена Ивановна неожиданно встает. – Я вот чего хочу сказать. Случай он и есть случай. А только бывает, что случай в такую радость, в такую радость! – Вдруг всхлипывает и по-детски вытирает слезы рукой. – Да что ты, Елена Ивановна! – тревожится Дворкин. – Ниче, Петр Николаевич, это я так, про свое. Была бы и я… кабы моего под Москвой не положили. – Тянется стаканом к новобрачным. – Так вот, радуйтесь, что вам такой случай выпал. И жалейте друг друга. – Пригубив стакан, обводит всех серьезным долгим взглядом. – А горько-то как! – Горь-ко! Горь-ко! Зоя и Кузьма встают, целуются. Зоя – она на полголовы выше Кузьмы – подмигивает Марусе. А той уже неприятно ее подмигивание. И почему-то жаль Кузьму. Хотя она знает, почему. Андрей подсаживается к Марусе, негромко спрашивает: – Вы в это верите? – Во что? Он показывает глазами на Зою с Кузьмой. – А вам-то что, верю – не верю? Андрей грустно вздыхает: – Ухожу, ухожу, ухожу. И он действительно исчезает, словно его и не было. Дворкин знаком зовет Марусю. Она подходит, садится рядом. – Пальто для Сашки, что ли, купила? Говорит он негромко, да никто и не прислушивается, все рассредоточились по кучкам. – Сколь из общих взяла? – Сто… Сто шестьдесят. – Че сразу не сказала? Почему я от Кузьмы должен узнавать? Маруся молчит. Она впервые видит дядю таким – чужим, строгим. – Я одного своего помощника, который истратил общие деньги, на берег высадил в Ермаково, хоть он в ногах валялся и обещал все вернуть. А тоже – с семьей из деревни вырвался, сразу всех хотелось одеть-обуть, самому погулять. |