Онлайн книга «Снайперы»
|
– А ты не мама, ты – мама-Аня! Она щекотно засмеялась в самое его ухо: – Я думала, ты женишься на Наде! Клим помотал головой, покоившейся на высокой Аниной груди: – Нет, лучше пусть отец на ней женится, вон как она скучает по нему! И Аня снова оттолкнула его от себя: – Не вздумай сказать кому! Клим обиженно засопел: – Чё ты прямо? Я же не виноват, что ты такая! – Какая? – Лучше всех! И я тебя всегда-всегда любить буду! А ты? – Солнышко мое! Да я и так из-за тебя всю жизнь поломала! У меня же, кроме тебя, никого больше на свете нет! Но последних слов он уже не слышал, провалившись в сон на Аниных теплых руках. * * * Они приехали в свой поселок и переночевали в своей квартире, а утром Аня убежала в «кадры». Командовал ими маленький, ростом с пятиклассника, Коркин, которого боялись даже бывалые шкипера, а женщины, те просто трепетали перед ним. Клим с Надей прождали ее целый день, голодные, осиротевшие. Аня пришла с полной сумкой продуктов, там были даже колбаса и конфеты. Была Аня незнакомо веселой, чужой, от нее пахло вином, и она неожиданно стала ласкать и кормить Надю, а на Клима не обращала никакого внимания. Обиженный Клим лег на постель не раздеваясь и заснул. Он проснулся в темноте и обнаружил, что кровать Ани пуста. Она сидела на кухне под тусклой лампочкой, уставившись взглядом в стену. Клим подошел, позвал: «Маманя!», что на самом деле означало «мама-Аня», погладил, но Аня повела плечом, словно сбрасывая его руку: – Иди, Климушка, поспи еще немножко. – А ты? – А я уж не лягу. Собираться буду. Утром уезжаем. – Куда? Аня помолчала. – Хорошее место я у Коркина… выхлопотала. На дебаркадере будем жить. И место оказалось действительно хорошим. Аня с Надей занимали каюту для матросов, а Клим размещался в одной из обычно пустующих комнат отдыха. Они с Надей купались в теплой воде, катались на лодке, ловили пескарей, а вечером, выпросив у Ани два рубля, бегали в кино. Он сблизился с Надей и отдалился от Ани, которая после поселка как будто потухла, выключилось в ней что-то. Шкипершей была крупная пятидесятилетняя женщина, от которой приятно пахло постным маслом, на котором она жарила пескарей. «Опять этих п…денышей наловил?» – смеялась она, когда Клим приносил ей пожарное ведро с уловом. Не стесняясь детей, учила Аню жизни: – Чё одна кукуешь? Заведи мужика! Убудет тебя, что ли? Аня молчала, опустив голову. – Молодая, красивая, сдобная! Да я б на твоем месте!.. – А что вам мешает? – А мне ничё не мешает! – смеялась шкиперша. – Вот уж как праздник будет!.. – И в предвкушении чего-то невыразимо приятного передернула покатыми плечами. – А что за праздник? – спросил Клим. – День Военно-морского флота! Все моряки к нам сбегутся!.. Но к ним никто не сбежался, потому что в субботу все сельские мужики отправились на своих лодках по ягоды, на рыбалку, на покос. Они сидели за столом вчетвером, и шкиперша белозубо улыбалась Климу: – А нам никого и не надо, у нас вон какой красавчик: волос светленький, а реснички черные да густые! Девчонки все ляжки обоссут! Клим опустил глаза, а Надя, наоборот, вздернула голову и почему-то покраснела. – У них, – махнула шкиперша мощной рукой в сторону деревни, – уже ничё нового в жизни не будет, а у тебя – все впереди! Столько интересного узнаешь! Хочешь узнать-то? Клим взглянул на Аню, но та отвела глаза. – Хочешь, по глазам вижу! За маманей-то подглядывал? И тут Аня взглянула на него так, что он совершенно неожиданно для себя кивнул: – Она самая красивая, лучше всех! Аня ненатурально засмеялась и потянулась к бутылке: – А давайте выпьем за меня, раз я лучше всех! Клим заявил, что тоже хочет выпить за «маманю», и ему налили целый стакан вина, и всем стало легко и весело, а шкиперша стала петь матерщинные частушки. Потом она вытащила Клима плясать и закружила его, и он упал на пол, а она топала своими толстыми ногами и трясла над ним большим задом в голубых трусах до самых колен. Аня подняла Клима на ноги и тоже стала кружиться с ним, и он опять упал на пол, а она снова подняла его и стала целовать: – Ты пьяный, я тоже пьяная, мы оба с тобой такие пьяные! Тут шкиперша оторвала его от Ани и прижала к горячему животу: – С маманей тебе нельзя целоваться, а с тетей Катей можно! Хочешь с тетей Катей целоваться? Он почему-то вспомнил Груньку и сглотнул слюну. И тут Аня вышла из каюты, Надя поднялась вслед за ней. – Чё это они? – удивилась тетя Катя. – Аль ревнуют? Да я ж шуткую! Аня лежала на своей кровати и даже не повернула головы, когда Клим вошел в каюту. Он присел к ней, и она отодвинулась к стене, чтобы он смог примоститься с краю. – Срам-то какой, – сказала она, – баба над ребенком ляжками трясет, а я ничё сказать не могу: чем я лучше, раз я за этот дебаркадер… Только, Климушка, мне так стыдно было! И не перед отцом, а перед тобой! Только перед тобой! – Не надо, – сказал он, прижимаясь к ней, – не плачь, я тебя никогда-никогда не разлюблю. Аня погладила его по голове и сказала слабым голосом: – Где там Надька? Иди побудь с ней, а то мы совсем про нее забыли. Надя стояла у перил и смотрела на пескарей, которые сверху были похожи на длинные камешки. Клим встал в некотором отдалении. – Чё пришел? – спросила она. – Просто так, – буркнул он. – Тогда уходи, раз просто так! – А если не просто так? – Тогда скажи! – Чё? – Сам знаешь чё! Она по-женски лукаво взглянула на него и вдруг стала похожа на Аню. – Ты… это… – Ну? – Она подвинулась к нему, и он неожиданно для них обоих чмокнул ее в горячее ухо. И у них с Надей началась «любовь». Аня ревниво-снисходительно посмеивалась, а шкиперша обзывала Клима изменщиком. Осенью их дебаркадер отбуксировали в затон, и Аня повела своих детей в школу. Они сидели за одной партой и не расставались даже на переменах; привыкшие к ограниченному пространству палуб и кают, оба боялись людей, боялись жизни, боялись насмешек и обидных вопросов об отце. А он появился перед Новым годом, короткостриженый, исхудалый, чужой. Надька с визгом повисла на нем, Аня заплакала, а Клим стоял в стороне, насупившись. Ночью он проснулся от позабытых уже звуков и понял, что все кончилось. |