Книга Бандеровский схрон, страница 31 – Александр Тамоников

– Пойдем как все порядочные люди, – проговорил Петро и постучал в дверь.

Остальные прилипли к стенам. И вовремя. Колыхнулась шторка на окне, за стеклом образовался силуэт.

Петро отступил на полшага, приветливо помахал рукой. Пусть хозяин не разглядит физиономию, но хотя бы убедится, что гость в единственном экземпляре.

– Какого черта надо? – донеслось из-за двери.

– Дядя Шамиль, это Петро, племянник ваш внучатый, – сказал Притупа. – Тот, который в Гривове живет, помните? Откройте, меня дядя Боря прислал. Извините, что ночью. С вашей пенсией проблемы, я вам деньги привез. Откройте, я все объясню.

Магическая фраза «я вам деньги привез» подействовала. Хозяин открыл дверь, образовался за порогом в лунном свете. Это был довольно рослый, сутулый старик, давно не посещавший парикмахера.

– Петька, ты, что ли? За каким хреном? Что случилось?

– За великом приехал, – заявил Притупа, переступая порог.

Старик попятился, сообразил, что влип, проклял свою беспечность. Раньше надо было думать! Притупа затолкал его в комнату, остальные растеклись по дому с зажженными фонарями в руках.

– Петруха, что такое, ты что делаешь? – взволнованно сипел старик.

– Визит вежливости, дядя Шамиль. Давненько я у вас не гостил. Вы соскучились, да? Как там мой велосипед поживает, не выкинули еще? А я ведь помню, как вы его зажали.

– Петруха, прекращай! Кто эти люди?

Родственник не скупился на учтивые манеры. Он схватил старика за грудки, швырнул в старое кресло, которое протяжно под ним заныло, навис над душой, показал кулак.

– Уважаемый, нам очень жаль, что все так случилось, – с пафосом проговорил Касьян. – Хотя кого я обманываю? Ни капли не жаль. Выбора нет, старик. Ты сейчас же тащишь сюда все деньги, какие есть в доме. Надеюсь, ты понимаешь, что кроется под словом «все»? Либо ножом по горлу и в колодец.

– А если вы, сударь, не согласны с нашими действиями, то можете обжаловать их в суде, – сумничал Рваный.

Шутка оказалась удачной. Захохотали все присутствующие, кроме, разумеется, старика, который съежился в кресле, втянул голову в плечи.

– Петро, прекращай, не делай этого, опомнись. Уходите немедленно! – сипло забубнил он. – У меня нет никаких денег. Откуда им взяться? Петро, как тебе не стыдно? Я же к вам всегда со всей душой… к дяде Боре, к тете Груне. Расскажу им про тебя, представляешь, что они с тобой сделают! Как тебе не совестно, паршивец ты эдакий! Да я же задницу тебе надеру и в милицию сдам…

Он захрипел, задергался в кресле, когда обозлившийся родственник вонзил нож ему в глаз.

Родственные чувства? Какая глупость.

Лезвие вошло в глазную впадину и застряло. Притупа грязно выражался, его забрызгало кровью. Он едва смог выдернуть нож.

Руки старика еще шарили по подлокотникам кресла, но голова откинулась, он перестал дышать.

– Фу, как неэстетично, – посетовал Рыло.

– Зато надежно, – заявил Притупа.

– Все, хватит! – остановил этот содержательный разговор Гныш. – Не забывайте, зачем мы сюда пришли. У старика должна быть кубышка.

Она нашлась. Достаточно было проявить чуток ума и фантазии. Старая стиральная машина в сенях. Она давно сломалась, почему хозяин ее не выбросил? Парни поддели стамеской заднюю панель, и она послушно отъехала.

Деньги хранились в железной банке от тростникового сахара. Тридцать восемь тысяч гривен – не бог весть что. Старик мог бы и побольше скопить. Но лучше, чем ничего.

Налетчики продолжали громить дом и вытрясли еще одну кубышку. Тоже в железной банке, но уже на кухне, под слоем гречневой крупы. Шестнадцать тысяч гривен.

Парни воодушевились, рылись дальше, расшвыривали вещи по дому, простукивали внутренности шкафов, пол, стены, даже потолок. Но, к сожалению, третьего тайника не нашли. Может, старик свое сокровище в огороде зарыл, но перекапывать его – это уже слишком сурово.

Рваный спустился в подвал, откуда и сообщил еще одну радостную весть. Цех по изготовлению самогона найден! Парень выудил из подпола две увесистые бутыли, полез обратно, извлек еще пару. Больше не было. Только агрегат, мешок с зерном и пустые емкости.

Налетчики раскупорили одну емкость прямо на месте. Самогон был классный, терпкий, отдавал дубовой корой. Крепость в самый раз – не меньше пятидесяти. Парни махнули по стакану, закусили колбаской из холодильника, отдышались.

– Хороша отрава, – прохрипел Демид. – Молодец был старик, с душой подходил к делу.

– Я же говорил, – гордо вякнул Петро.

– Отныне рецепт данного пойла утрачен на века, – сказал Гныш. – Давай, Рваный, наливай по второй, и закругляемся.

Самогон ударил в головы, как чугунный шар. Парни опустошили холодильник, набили пакет. Ведь по приезде и закусить надо будет. Где искать провиант глухой ночью?

– Братва, гадом буду, мы в тренде! – заявил Петро. – Тикаем, хлопцы, да только самогон не разбейте!

Рыло нашел в сенях относительно чистую канистру, жутко обрадовался и слил в нее самогон.

Парням пришлось сделать несколько ходок до машины. Гныш подогнал ее к воротам, чтобы удобнее было таскать.

Налетчики уже заканчивали погрузку, когда вспыхнул свет в доме, стоявшем на соседнем участке.

– Эй, что у вас происходит? – закричал какой-то мужчина. – Кто вы такие? Где Шамиль Алексеевич?

– Экспроприация незаконно нажитого! – заявил Гныш, в голове которого клубились пары алкоголя. – Мы представители законной власти, а вы кто такие?

– Саша, да это грабители! – истошно завопила женщина. – Не стой там, Саша, иди в дом. Я звоню в милицию!

– Минуточку, уважаемые! – выдал Гныш.

Тишина уже не имела значения.

– А вот этого делать не надо! Какие же вы тупые, сами напросились!

Касьян и Демид обнажили стволы, бросились к ограде на границе участка, зажгли фонари.

Частокол венчала лысоватая мужская голова. Человек застыл, парализованный ярким светом. Глаза его растерянно блуждали.

Гныш ударил почти в упор из «АКС». Пули выбивали хлипкие штакетины из ограды, летели щепки. Мозг мужика взорвался, брызнул из расколотого черепа.

Рыло тоже подбежал к ограде, вскинул револьвер, прицелился. Женщина средних лет с распущенными волосами убегала к дому по тропе между грядками. Сверкали пятки, тоскливый вой рвался из груди.

Он начал стрелять, когда она подбегала к крыльцу. Пули попадали в спину. Короткая сорочка окрашивалась темными мазками.

Женщина упала после третьего попадания и разбила уже мертвую голову о ступени крыльца.

В селе уже гавкали собаки, рвались с цепей. Нужно было срочно ретироваться.