Онлайн книга «Далеко от Земли»
|
Вздохнув, Вейла закрыла глаза. Надо спать… здешняя ночь, как взмах ресниц… а утром её будет терзать своим визгом электрический аппарат, именуемый будильником… Антон… как всё же хорошо… что ты есть… Сон, наскучив витать над головой девушки, наконец-то снизошёл смежить ей веки. Длинные ресницы чуть подрагивали, и с лица иномейского спецагента не сходила блаженная, совершенно детская улыбка. * * * Жёлтый кленовый лист неторопливо снижался, вращаясь вокруг оси, и в голове моей немедленно всплыл подходящий термин – «авторотация». Я усмехнулся. Что значит инженер… «листья авторотировали, снижаясь по наклонной траектории», ага… Поэты, должно быть, чувствуют этот мир иначе. И вообще, чужая душа потёмки… или не всегда потёмки? Как быть с душами светлыми, где потёмки и не ночевали сроду? И что чувствует, что думает себе инопланетянка, внешне так похожая на земную девушку? Не зря, ой, не зря она всё время держит включенным этот свой брелок-телепатор… С телепатором, ясное дело, легче разобраться в потёмках чужих душ… – Привет, Антон. Она стояла передо мной, как внезапно материализовавшееся видение. Как ей удаётся вот так вот незаметно подбираться? Я шумно встряхнулся, словно селезень, вылезший из пруда. – Привет… – …Марина, – за меня закончила она. – Вот именно, – улыбнулся я. – Куда пойдём? Только не в кино! – Я бы предложил «Метелицу» – Нууу… – А в «Арагви», боюсь, нас не пустят. – «Арагви» – это ещё хуже. – Тогда предлагай, – я улыбнулся. – У меня же нет этого вашего телепатора. – А давай поедем на ВДНХ? Потрясающий музей старины. – Вообще-то там новейшие достижения народного хозяйства в основном. – Ага… ну, это кому как. – Хорошо, поехали. Такси! – я махнул рукой проезжему таксисту, и случилось чудо – машина остановилась. – Постой… Простите, мы передумали! – это уже таксисту. – Выкобениваетесь, сопляки! – таксист дал газ. – Ну вот… – я осторожно снял упавший листок с её курточки. – Спугнула ты его. – Ну не сердись, – она улыбнулась чуть виновато. – Не хочу я на ВДНХ. Была уже, чего время тратить… Давай так погуляем, ага? Только уведи меня куда-нибудь в тихие переулки. Самые-самые тихие. Такие, чтобы можно было слышать шелест опадающих листьев… – Боюсь, таких переулков в Москве уже почти не осталось, – ответно улыбнулся я. – Но для вас найдём! – Погоди-ка… – Вейла просунула руку мне под локоть. – Как-то же так надо… Я всё правильно делаю? – Абсолютно правильно, – авторитетно заверил я, увлекая даму за собой. – Но всё-таки ты лишила меня возможности угостить даму сердца… О! Как кстати. Хочешь мороженого? – я кивнул на киоск. – М? Я не пробовала ни разу… Это вкусно? – Ну ещё бы! Если верить древним преданиям, боги в старину в своём эдеме питались исключительно этим… – Ты же всё врёшь! – рассмеялась она. – Ох, Антошка… Давай уже своё мороженое, я заинтригована! – Два пломбира, пожалуйста. – Я сунул стопочку мелочи продавщице, миловидной тётеньке лет сорока. – На здоровье, молодые люди! – Тётенька вручила нам два вафельных стаканчика, наполненных белой массой. – Спасибо! Отойдя от киоска, я в качестве наглядного примера откусил изрядный кусок от своей порции. – Ммм… вкуснятина… Всё дальнейшее заняло пару секунд. Ободрённая моим примером, Вейла щедро куснула мороженку. Замерла. Побелела как мел. Пломбир выпал из её руки и покатился по асфальту. – Что?! Что такое?! Она выплюнула откушенное и задышала шумно, со свистом. – Кха… кха… какой ужас… – Да что ж такое-то… – я осторожно усаживал её на поломанную скамейку, притулившуюся возле кустов. – Я уже подумала, что сейчас умру… – иномейка наконец отдышалась, румянец возвращался на её щёки. – Думала, не смогу больше дышать… Ну, Антоша, спасибо. Это же лёд! Это же был самый настоящий лёд! Отвердевшая вода! – Ну так оно и называется «мороженое»… телепатор же включен у тебя? – Вот именно. Так я и купилась на твоих положительных эмоциях. «Вкусно, вкусно»… и в голове у тебя ни одной мыслишки об опасности… – Прости меня, – я был полон раскаяния. – Простишь дурака? – Да это я виновата… думать кто за меня должен? Ты ж не знал ничего… Вместо ответа я прижался щекой к её руке, положив голову ей на колени. – Вот, теперь знаешь, – она осторожно погладила меня по лицу. – Нам все эти ледяные блюда и напитки, что вам, иннурийцам, кипяток. Кстати, здоровенная прореха в подготовке у меня обнаружилась. Ни звука ведь никто не сказал про это вот… гм… лакомство. И даже мама. Она засмеялась. – Ну всё уже, вставай! Убийство дамы мороженым сорвалось, пойдём – ты обещал найти место, где слышно, как падают листья! * * * Разрушенные надгробия и склепы тут и там торчали из буйных зарослей малинника и шиповника. В расположении могил, казалось, не было никакого порядка, однако, присмотревшись, можно было обнаружить некие признаки дорожек, тянущихся параллельно. Иномеец усмехнулся. Версия о неизбывном покое кладбищ, охраняемых верованиями и моралью аборигенов, увы, становится всё более шаткой. Вот это, к примеру, именуемое Никольским, сколько раз висело на волоске. Полвека, считай, местные городские власти носились с идеей ликвидации захоронений и постройки на костях чего-нибудь весьма полезного обществу. Склада мазута, к примеру… И никто из аборигенов, боровшихся против такого варварства, даже не подозревает, какую помощь оказали им в их почти безнадёжной борьбе незримые союзники с прекрасной Иноме. Переведённый в режим поиска «потока внимания» телепатор успокаивающе замигал инфракрасным огоньком – всё в порядке. Искатель технических средств наблюдения, метко прозванных тут «жучками», также выдал сигнал «всё спокойно». Убрав за пазуху амулеты, Инбер решительно шагнул в заросли, раздвигая их руками. Нет, пожалуй, он несправедлив. Основатели тинно знали, что делали. Верно, кладбище это висело на волоске. Но где ещё в центре огромного города можно найти место, нетронутое застройкой за триста иномейских дней? То есть за сто лет по местному счёту… Выносить же входы-выходы в глухие местности… как туда добираться при местном-то транспорте? Масса проблем. И потом, практика показала, что в масштабах столетия никакие местности нельзя считать гарантированно спокойными. Сегодня глушь, куда и пешком не добраться, а через полста лет тут красуется какой-нибудь целлюлозно-бумажный комбинат. Сжав пальцами ключ, иномейский резидент шагал по тропинке, явно спускавшейся с горы, хотя никаких гор тут, разумеется, не было даже близко. Горизонт, невидимый в темноте, наоборот, проявлялся всё отчётливей, явно загибаясь вверх. С каждым шагом струящийся ниоткуда свет вытеснял осеннюю тьму, и промозглая слякоть уступала место ровному теплу. Обычное дело, эффекты совмещённого пространства тинно… |