Книга Западня, страница 61 – Пьер Алексис Понсон дю Террайль

– Неужели осмелитесь?

– Да, мадам, осмелюсь!

С этими словам Сентак шагнул к жене.

Эрмина инстинктивно отпрянула и попятилась в глубь салона, где, помимо других диковинок, лежал малайский кинжал – грозное и, как поговаривали, отравленное оружие.

Молодая женщина схватила его и потрясла в воздухе:

– Не прикасайтесь ко мне, в противном случае я убью себя у вас на глазах, и поскольку ваша агрессивность ни для кого не является секретом, все подумают, что меня убили вы.

Услышав эту угрозу, Сентак застыл, как вкопанный.

Эрмина в глазах саиля представляла пятьдесят миллионов, и у него не было никакого желания подталкивать жену к совершению поступка, который отнял бы у него не только состояние, но и, не исключено, свободу.

– Вы с ума сошли? – воскликнул он.

– Вы прекрасно знаете, что нет. Но клянусь – стоит вам сделать еще хотя бы шаг, и я убью себя.

Здесь надо заметить, что Эрмина, прекрасно знавшая о стремлении мужа приблизить ее кончину, ломала комедию, преследуя сразу две цели – во-первых, хотела посмотреть, дойдет ли он в своей дерзости до того, что ударит ее, а во-вторых, желала пригрозить убить себя отравленным оружием, если он будет упорствовать в своем решении.

Поэтому она очень удивилась, когда Сентак на шаг отступил и сказал:

– Черт возьми! Дорогая моя, да вы настоящая амазонка! Вам вполне можно доверять тайны – вы их ни в жизнь не выдадите.

– Еще бы! – ответила Эрмина в крайнем возбуждении.

– Но не стоит беспокоиться. Поскольку события приняли столь серьезный оборот, я раскаиваюсь в своей настойчивости – мне показалось, что вы решили проявить по отношению ко мне строптивость и решил ни за что вам не уступать.

– Право же! – ответила Эрмина тоном, свидетельствовавшим о том, что слова мужа ее наполовину убедили.

Сентак играл свою роль восхитительно. Эту маленькую речь он произнес столь искренним тоном, что жена, введенная в заблуждение его словами, в последний раз поверила в порядочность мужа.

Эрмина шагнула вперед.

– Успокойтесь, говорю вам, – продолжал Сентак.

Эрмина внимательно взглянула на супруга и увидела, что он совершенно спокоен.

– Вот и хорошо! – сказала она.

Она положила кинжал на стол и вернулась обратно к камину. Но когда расстояние между ею и саилем сократилось, он ринулся на нее, сжал ее хрупкие запястья своей железной рукой и прорычал: – Мне нужно это письмо.

Затем свободной рукой пошарил в кармане супруги и без труда завладел уже известным нам посланием.

Когда оно оказалось у него, он оттолкнул жену и в гневе бросил ей в лицо одно-единственное слово: – Мерзавка!

После чего, тут же забыв о нанесенном оскорблении, лихорадочно развернул бумагу и тут же увидел подпись.

– Маринетта! – воскликнул он, и взгляд его полыхнул победоносным огнем.

Описать, с какой жадностью он пробежал глазами коротенькое послание Вандешах, нет никакой возможности! Но, к сожалению для него, в нем не было ни строчки, ни единого слова о том, где скрывается та, которую он хотел любой ценой похитить.

Когда стало ясно, что ему придется вырвать эту тайну у жены, если он, конечно, хотел что-нибудь узнать, Сентак вновь стал мрачен и серьезен.

– Значит, вы, мадам, – медленно произнес он, – вступили в сговор с моими врагами.

– С вашими врагами! – высокомерно повторила Эрмина. – Значит, вот как вы называете тех, кого пытаете, тех, кто опасается от вас даже самого худшего?

– Что вы хотите этим сказать, мадам?

– Что? Сами все прекрасно знаете.

– Я знаю? – переспросил Сентак, изображая на лице удивление.

– Послушайте! – воскликнула молодая женщина, которую агрессивность мужа вывела из себя. – Прошу вас, не доводите меня до крайности.

– Каким тоном вы со мной разговариваете!

– Тоном, который соответствует сложившейся ситуации.

Не обращая внимания на ответ жены, Сентак подошел к ней и глухо произнес: – Мадам, сейчас вы назовете мне место, в котором скрывается написавшая это письмо юная девушка.

– Я? – воскликнула Эрмина. – Вы с ума сошли!

– Приказываю вам.

– Я не обязана вам подчиняться! – воскликнула женщина, очаровательная и пленительная в приступе охватившего ее возмущения.

– Что это значит?

– Это значит, – вне себя отчетливо проговорила Эрмина, – что стоит мне захотеть, и завтра вы уже не будете моим мужем.

– Это что, шутка?

– Мне не до шуток, речь идет о нашей с вами жизни, саиль, – произнесла мадам де Сентак резким, решительным тоном.

Слово «саиль» в устах жены ударило индийского принца, будто пуля в грудь. Уверившись в том, что его тайна раскрыта, он даже пошатнулся.

Не имея времени на обдумывание ситуации, Сентак увидел, что весь план обустройства будущего рушится у него на глазах.

Жена знала о нем все. Если бы органам правосудия захотелось устроить проверку, то доказать, что его настоящее имя не Сентак – это как минимум! – не составило бы никакого труда. А если его личность была удостоверена неправильно, то Эрмина получала полное право аннулировать брак.

Эту новую для него ситуацию он обдумывал в течение нескольких секунд. Его колебания не ускользнули от внимания жены.

– Из уважения к себе, – сказала она, – я не раскрываю тайны, которая могла бы обойтись вам очень дорого, и терплю вашу наглость. Но запомните, что с сегодняшнего дня между нами нет ровным счетом ничего общего, кроме соблюдения необходимых условностей.

Сентак даже не слушал, о чем ему говорила жена. Он думал.

– …к тому же впредь вы будете столь же уступчивы, сколь раньше были грубы.

На губах саиля заиграла улыбка – он только что нашел решение проблемы.

– В противном случае… – добавила мадам де Сентак.

– В противном случае что? – спросил муж, к которому вернулась вся былая самоуверенность.

– В противном случае мне не останется ничего другого, кроме как поставить королевского прокурора в известность о том, кем является самозванец, за которого я имела несчастье выйти замуж.

– Самозванец? – повторил Сентак, подпрыгнув на месте.

– Ну да, принц, это слово вам подходит больше! Какое счастье!

Сентак, будто не замечая насмешек Эрмины, шагнул к ней и сказал:

– Мадам, я приказал вам назвать место, в котором прячется юная девушка по имени Маринетта.

– Я отказываюсь вам отвечать, потому что не признаю за вами права задавать мне вопросы.