Книга Гладиатор, страница 46 – Филипп Ванденберг

На противоположной стороне атриума стояла светло-рыжая женщина с необычайно белоснежной кожей. Ей было примерно двадцать пять лет, и ее сопровождал некрасивый широколицый мужчина. На мгновение взгляды их встретились, но Вителлий тут же смущенно отвел глаза.

– Нравится она тебе? – спросила заметившая это Мариамна.

– Прекрасна, как Венера, – ответил Вителлий.

Ферорас ухмыльнулся.

– Связавшись с нею, ты вторгнешься во владения императора.

– Императора?

– Он преследует ее, хотя она и замужем за одним из его лучших друзей. Это Поппея Сабина. Ее мать, носившая такое же имя, считалась красивейшей женщиной мира. Невзрачный мужчина рядом с нею – ее муж Оттон. Рассказывают прямо-таки невероятные истории…

– Думаю, мне лучше оставить вас одних, – сказала Мариамна и, уже отходя, добавила: – Только не подходите к ней слишком близко, а то на весь день пропахнете сладкими ароматами Египта!

– Поппея обожает благовония, – объяснил Ферорас насмешливое замечание своей жены. – Она купается в ослином молоке, не появляется на солнце без накидки и составляет из диковинных ингредиентов смеси, аромат которых притягивает мужчин, как болото комаров. – Понизив голос, он добавил: – В Риме говорят, что именно она стояла за кулисами смерти Агриппины. Кто знает…

Они приблизились к Поппее и Оттону. Вителлий приветливо кивнул красавице, а она посмотрела ему прямо в глаза. Вителлию показалось, что он заметил легкий румянец, появившийся на ее щеках.

– Оттон и Поппея, – официальным тоном проговорил Ферорас, – позвольте познакомить вас с нашим великим гладиатором Вителлием. – Повернув голову к Вителлию, он с легкой улыбкой добавил: – Оттон – человек, которому можно позавидовать сразу в двух отношениях. Во-первых, у него прекрасная, как свет звезды, жена, а во-вторых, он единственный здесь, кто, к великому моему сожалению, ничего мне не должен.

– Ферорас, – рассмеялся Оттон, – хотя ты и величайший заимодавец Рима, но отнюдь, уверяю тебя, не единственный. Тот, кто ничего не должен тебе, вовсе не обязательно обязан быть Крезом. Поговорим, однако, лучше не о деньгах, а о подвигах Вителлия, твоего подопечного.

– Сколько тебе лет, красавец гладиатор? – спросила Поппея, окинув Вителлия взглядом из-под опущенных ресниц.

Ее глаза, бархатистое звучание голоса и полные ожидания взгляды окружающих настолько смутили гладиатора, что ответил он с запинкой, едва не заикаясь:

– Мне двадцать семь лет.

– О! – Поппея поднесла к губам тонкую, как паутина, вуаль, прикрывавшую ее грудь, и, повернув голову чуть в сторону, восхищенно прошептала: – Всего двадцать семь лет!

– Воистину замечательный талант, – кивнул Оттон, не обращая внимания на кокетливое поведение своей жены. – Следовало бы обратить на Вителлия внимание императора.

– Вителлий, – запротестовал Ферорас, – не нуждается в милостях, пусть даже со стороны самого императора. У Нерона в Большом цирке имеются свои фавориты. Если он сочтет кого-то из них достаточно сильным, пусть выставит его на арене против Вителлия. За полмиллиона сестерциев Вителлий готов сразиться с любым из них. Если Вителлий проиграет, победитель получит пятьсот тысяч сестерциев от меня.

В атриуме стояла полная тишина. Затаив дыхание, собравшиеся прислушивались к громкой беседе между покровителем знаменитого гладиатора и любимцем императора. Не зашел ли Ферорас слишком далеко? Не бросил ли он своими словами вызов самому императору?

Увидев появившийся на лицах окружающих испуг, Ферорас заговорил снова:

– Я говорю вполне серьезно. Вителлий проведет следующий бой за вознаграждение в пятьсот тысяч сестерциев. И такая же сумма достанется тому, кто сумеет его победить. Именно так, клянусь своей правой рукой!

Гости одобрительно захлопали, восклицая:

– Слава Ферорасу! Слава Вителлию!

Лишь один из них молчал, угрюмо глядя перед собой. Те, кто стоял рядом с ним, видели, как пульсирует жилка на его виске. Это был Лентул, руководитель императорской школы гладиаторов.

– Что ты так задумался, дорогой Лентул? – крикнул ему через головы гостей Ферорас. – Я же знаю, что у тебя не найдется равноценного противника Вителлию.

– Это еще надо проверить, – возразил Лентул. – Все мы знаем, где начинал Вителлий свою карьеру. Многие из моих гладиаторов помнят еще, как твой подопечный еле живой покидал Тропу танцующих кукол.

Ферорас кивнул.

– Это вовсе не тайна, Лентул. Вителлий начинал с малого. Он рискнул своими правами римского гражданина, добровольно став гладиатором. Но сегодня он величайший боец Рима. Назови мне того, кто способен побить его, и уже завтра этот человек получит шанс стать богачом. Ну, Лентул, я слушаю тебя.

Взгляд Лентула был направлен куда-то вдаль. Он чувствовал, что Ферорас стремится унизить его. Уровень подготовки гладиаторов в школе Лентула был, разумеется, не хуже, чем во времена императора Клавдия, но симпатии зрителей были на стороне Вителлия. Он был любимцем толпы, выходцем из ее рядов, ее идолом. Соперник Вителлия с самого начала получал настроенных против себя зрителей. А победить любимца публики было практически невозможно, потому что, даже если он явно проигрывал бой, вверх поднимались десятки тысяч больших пальцев – решение, противиться которому не рискнул бы даже император. Помочь мог только случай. Вителлий должен быть убит прежде, чем зрители поймут, что, собственно, произошло.

– По твоим словам, Вителлий владеет всеми видами боя, и твое предложение относится к каждому из них! – прозвучал голос Аррунтия Стеллы, главного распорядителя устраиваемых Нероном игр.

– Разумеется, – ответил Ферорас.

– Относится ли это и к тем видам боя, в которых Вителлий на арене до сих пор еще не выступал?

– Он владеет всем, что должен знать гладиатор!

– Стало быть, он готов выступить и в кулачном бою?

Никто не заметил, как вздрогнул Вителлий, когда Ферорас ответил:

– Да, и в кулачном бою!

Да, Вителлий не раз упражнялся в схватках, где удары наносились обмотанными кожаными ремнями кулаками, но не однажды Пугнакс, удары которого были слишком мощными и безжалостными, избивал его при этом до бесчувствия. Если бы не защитные шлемы, Пугнакс прикончил бы Вителлия еще в учебном бою. Вителлий боялся этого вида боя прежде всего потому, что симпатии зрителей не играли тут совершенно никакой роли. Один лишь сокрушительный удар в нужное место, и он расстанется с жизнью.

– Да будет так! – воскликнул императорский чиновник. – На ближайших играх Вителлий встретится в кулачном бою с достойным противником. Мегаленские игры уже прошли, но для игр Аполлона, которые состоятся в июле, соперники, встречающиеся в главном бою, еще не назначены. Решено, стало быть!

– Да будет так! – Ферорас протянул Аррунтию Стелле руку.