Книга Темный любовник, страница 10 – Дж. Р. Уорд

Господи, где же, где телефон?

Мужчина шевельнулся и направился в сторону дома.

Черт!

Бэт еще раз проверила замки и бросилась в глубь комнаты. Запнулась о диван и рухнула. Телефон отлетел в дальний угол. Крепко же приложилась она головой: в ушах набат.

Стеклянная дверь медленно поползла в сторону, как будто не было в ней никакого замка. Бэт перекатилась с боку на бок, пытаясь спрятаться. Ужас: широченные плечи и могучие ноги. Лица не было видно, но угроза, исходившая от него, была реальна, как пистолет, нацеленный в лоб.

Встав на четвереньки и поскуливая от страха, она поползла в сторону входной двери. Гром шагов приближался. Ослепленная ужасом, она врезалась в стол, даже не ощутив боли. Повисла на дверной ручке, захлебываясь в слезах. Дверь не поддавалась…

Бэт очнулась от странного звука. Кто-то истошно вопил.

Господи, это же она и кричит, разинув рот.

Спрыгнув с кровати, она подбежала к окну. На улице светило солнце. Набрав побольше воздуха, Бэт подергала стеклянную дверь. Замок был на месте. Во дворе никого.

Приснится же этакое. Самое время попить успокоительных капель.

Вперед, в душ, а потом на работу. Необходимо отвлечься. Редакция — вот подходящее для этого место. Хватит одиночества, нужно быть поближе к людям и дальше от этой квартиры.

Она уже шагнула в ванную, когда что-то больно вонзилось в пятку. Керамический осколок. Нагнувшись, она увидела, что миска со стола в прихожей разбита вдребезги.

Бэт убрала черепки.

«Наверное, я уронила ее, когда прибежала вчера домой».

Рэт вернулся в дом Дариуса уставший как собака. Он запер за собою дверь спальни, скинул перевязь с ножами, потом подошел к шкафу и вытащил потертый чемодан.

Внутри хранилась большая плита из черного мрамора. Пришлось попыхтеть, перенося ее в центр комнаты. Вынув из чемодана бархатный мешочек, он кинул его на кровать.

Раздевшись и приняв душ, он побрился и, голый, вернулся в комнату. Развязав атласную ленту, высыпал содержимое мешочка на плиту. Дюжина неограненных алмазов, каждый — с голубиное яйцо, с сухим треском рассыпалась по черному мрамору.

Слова поминальной молитвы на древнем языке разнеслись под сводами комнаты. Мелодичные звуки то гремели, то превращались в шепот, следуя ритму его дыхания. Закончив молиться, Рэт опустился на колени. Острые камни вонзились в них. Он сел на пятки, положил ладони на бедра и закрыл глаза.

В память о друге он будет терпеть эту боль. День и ночь, без движения, истекая кровью. Таков древний обычай.

В памяти всплыло лицо дочери Дариуса.

Не стоило так врываться в дом. Напугал ее до полусмерти. А хотел только представиться и рассказать, что ее ждет. И пообещать, что найдет этого сукина сына.

Хорошо, что все кончилось гладко.

Когда девушка забилась в истерике, Рэту пришлось очистить ей память и отключить сознание. Уложив ее в постель, он собирался уйти, но не смог. Стоя у изголовья, любовался расплывчатым рисунком черных волос на белой подушке и вдыхал ее запах. Сексуальное возбуждение ворочалось где-то в глубине живота.

Перед уходом он позаботился о том, чтобы окна и двери были заперты, и в последний раз посмотрел на дочь Дариуса. Пришло время отдать долг ее отцу.

Боль обжигала сознание, кровь растекалась по черному мрамору. Рэт вызывал из памяти лицо друга и чувствовал крепость уз, связующих их. Он должен выполнить его последнюю волю. Полукровка или нет, но дочь Дариуса не будет ходить по ночам без защиты. И он будет рядом, когда наступит час ее превращения.

Бог да поможет ей.

Было уже шесть утра, когда Буч покончил с протоколом допроса. Билли умерял свой пыл в камере, в компании наркоманов и убийц. Полицейский никуда не спешил: он проверял текст, исправлял опечатки и заполнял бесчисленные формуляры. Потом долго не мог распечатать документ, потому что не работали принтеры.

Как бы коп ни тянул время, Риддлу недолго оставалось сидеть в участке. Его папаша действительно оказался большой шишкой. Крутой семейный адвокат был уже в пути, чтобы разрешить все формальности и внести залог. Через час сыночек сенатора окажется на свободе.

Так и работает наша система правосудия. Деньги правят бал, и гады расползаются, множась.

Но Буч давно уже не заморачивался всем этим.

Он шел по коридору.

Старая знакомая, Черри Пай. Как ее настоящее имя, — Мэри Мулкаи? Опять провела ночь в участке? Два года на панели, а так и не научилась ладить с законом.

— Привет, детектив!

Воркующий голос.

Она была бы симпатичной, если бы завязала ненадолго и отоспалась. А сейчас — страх божий: тени вокруг глаз потекли, помада — на пол-лица.

— Едешь домой в одиночку?

— Как всегда.

Он распахнул дверь и пропустил ее вперед.

— У тебя левая рука еще не отваливается?

Буч хохотнул.

— А твои как дела?

— Как всегда, отлично!

Она вставила в рот сигарету и посмотрела на него.

— Слушай, коп, когда станет невмоготу, позвони мне. Обслужу бесплатно. Ты такой симпатичный сукин сын. Только Большому Папочке — ни гу-гу!

Она выдохнула облако дыма и приподняла волосы. Верхняя часть левого уха отсутствовала.

Черт, ее сутенер — настоящий бешеный пес. Они пошли вниз по ступенькам.

— Слушай, а ты записалась на ту программу, про которую я тебе говорил? — спросил Буч, когда они спустились на тротуар.

Его приятель организовал специальную группу по работе с проститутками. Наставлял их на путь истинный и защищал от беспредела сутенеров. Помогал начать новую жизнь.

— Записалась. Полезная штука, — улыбнулась она. — До встречи.

— Береги себя.

Красотка повернулась к нему задом и похлопала себя по ягодице:

— Только представь: все это может стать твоим!

Буч проводил ее взглядом. Потом, подчиняясь внезапному импульсу, сел в машину и поехал в сторону «Скримера». Он припарковался у двери соседнего бара и стал ждать. Через пятнадцать минут из-под арки вышла стройная девушка в джинсах и короткой черной футболке. Она близоруко сощурила глаза, привыкая к яркому свету.

Увидев знакомую машину, пригладила золотистые волосы и подошла ближе. Буч опустил стекло, она нагнулась и поцеловала его в губы.

— Соскучился, Буч? Тысячу лет тебя не видела.

От нее пахло пивом и вишенками для коктейлей — обычный аромат для девушки, отстоявшей всю ночь за стойкой.

— Залезай, — коротко бросил Буч.