Онлайн книга «Железный Хромец»
|
Эвертон, в последний момент вырвавшись вперед, распахнул перед джентльменами дверь. Холмс стоял посреди дамского будуара и обнимал за плечи девушку с роскошными, распущенными по всей спине волосами. Она явно искала убежища на груди великого сыщика. Объятие было вполне джентльменским, хотя и плотным. При этом Холмс отчетливо шептал в копну великолепных волос. – Плачьте, плачьте! Надо поплакать! Переполненные вопросами джентльмены застыли подле неожиданной пары. Холмс, не давая их вопросам оформиться, сам начал говорить. – Когда все бросились спасать юного сэра Тони, я подумал, что кто-то должен позаботиться и о мисс Элизабет. Я нашел ее в состоянии сильнейшего испуга. Узнав, что я не убийца, а, наоборот, сыщик, она в порыве облегчения бросилась мне на грудь. Вам надо поплакать, дитя мое, и напряжение спадет. Я правильно представляю нервную конструкцию женщины, доктор? – Да, – одновременно ответили Бредли и Ватсон. Плечи под валом волос затряслись. – Вот и славно, – сказал Холмс и погладил одно из них, – а теперь, я думаю, нет никаких препятствий к тому, чтобы все удалились. Для того, чтобы распросить мисс о ее страхах, одного мужчины вполне достаточно. Ватсон ассистентски покашлял, выясняя, относится ли пожелание к нему тоже. Оказывается, относилось. Впрочем, действия друга показались ему разумными. Перекрестный допрос в полночь, это, пожалуй, слишком для нервов впечатлительной девицы. Когда группа молчаливых мужчин спускалась по лестнице в толщу тихих сомнений, сэр Эндрю вдруг несообразно весело спросил: – А что бы вы сказали, господа, о хорошем куске холодной телятины и стакане доброй мадеры? По-моему, мы заслужили нечто в этом роде. – Слушаюсь, сэр, – пропищал Эвертон. На следующее утро, после завтрака Ватсон, как и было заранее условлено, вышел в редкую дубовую рощицу, замершую над темным, овальным прудом в тылу Веберли Хауса. Удобно петляя меж бесшумных, прохладных деревьев, песчаная тропинка сбегала к росистому берегу. Облака тумана медленно впутывались в разреженную толпу можжевеловых кустов на том берегу, освобождая для сосредоточенного обозрения темное, лоснящееся зеркало неподвижной воды. Сколь английским было это утро! Доктор поправил белый шарф и поднял воротник пальто. Вчерашняя телятина еще давала себя знать ломотой в висках и неприятным привкусом во рту. Сзади раздались сочные шаги по влажному песку тропинки и, одновременно с этим звуком, явился запах табачного дыма. – Доброе утро, Ватсон. – Доброе, но промозглое. Холмс заинтересованно огляделся. – Да? Возможно. Знаете, над чем я размышлял, идя сюда? – Даже не пытаюсь гадать. – Правильно, не надо. Я думал над тем, с чего бы следовало начать описание этого дела. Писательское чутье вам что-нибудь уже подсказывает? Не начать ли с этого пруда? Как он таинственен. Смотрите, туманный занавес снова закрывается. Роскошно! – Вы полезно побеседовали с девушкой? – Скорее приятно, чем полезно. Она весьма мила, но разговор с нею не дал мне пищи для какой-нибудь стоящей версии. Может, у вас мелькнули трезвые мысли? Ватсон нервно пожал зябкими плечами. – Нет. Я даже приблизительно не могу себе представить причину смерти милорда. Пулевое ранение без пули – это ведь настоящий бред. – Как раз это, дорогой друг, самая легкая из загадок. И я ее, как мне кажется, уже разгадал. Недоверчивый, скошенный взгляд доктора. – Да, да. Дело в том, что пуля была. – Куда же она девалась? – Растаяла. – Если вам угодно шутить… – Это была ледяная пуля. Если кусок льда непосредственно перед выстрелом вставить в патрон, то он поведет себя так же, как кусок свинца. А потом исчезнет. – Но… – И меня беспокоит это НО. В жизни всегда так. Одна разгадка задает десять новых загадок. Кто засунул лед в патрон? Почему сэр Энтони ждал, пока это будет сделано? Куда девался стрелок после выстрела? Где он хранил лед перед тем, как сделать из него пулю? – И откуда лед в сентябре, это ведь тоже загадка. Холмс кивнул, пососал потухшую трубку. – Как раз на эту тему у меня есть соображения. – Говорите же! – Если подпольные помещения Веберли Хауса достаточно глубоки, можно вспомнить, что некогда наши предки имели обыкновение забивать подвалы глыбами льда, вырубленными в замерзших водоемах, и хранили на них рыбу, мясо и овощи. Иногда все лето. – Но реки в этих местах никогда серьезно не промерзают. – Реки да, текучая вода. А вот пруды? Ватсон совсем другими глазами посмотрел на водное чудо, лежащее у его ног. – Что вы скажете о последней зиме? – Моя практика выросла втрое против обычного уровня. Сплошные бронхиты и обморожения у бедняков. Холмс постучал трубкой по стволу ближайшего дуба. – Остается выяснить, кто заведует подвальными кладовыми в этом симпатичном особняке. Впрочем, тут не придется долго ломать голову. Ставлю шиллинг против пенса, это наш милейший привратник Яков. Убежден, эта личность не так проста, как кажется. – Да, пожалуй, я обратил внимание, как лебезит перед ним сэр Эндрю. Так не говорят со слугами. – Браво, Ватсон, что вы еще заметили? Вчера и сегодня. – Например, мне кажется, что братья Блэкклинер очень мало похожи друг на друга. – Ну это было заявлено с самого начала. Один бретер, картежник, второй ученый, третий – почти святой. – Я не о том, Холмс. Мне трудно представить, что все они родились от одного отца и одной матери. – Что-то вы в последнее время ударились в физиогномику. Правда, не всегда ваши выводы основательны. Вспомните вашего Ройлата-Бриджесса. Доктор чуть покраснел, но промолчал. – Да, я смотрю, вы так до конца и не признали свое поражение в той истории! Доктор нахмурился. – Оставим это. – И вправду, оставим. Никакого отношения тот актер не имеет к нашему спектаклю. Продолжайте, Ватсон, что еще показалось вам странным? Ватсон выпятил верхнюю губу, пережидая пока схлынет обида. Холмс решил его подбодрить. – С братьями Блэкклинер вы, надо признать, правы. Трудно поверить, что это одна плоть и кровь. Но прихоти природы необыкновенны и бесконечны. Безусловное ближайшее родство этих трех людей, одна из таких прихотей. Доктор принял извинения. – Еще этот доктор Бредли, Холмс. |