Онлайн книга «Кайрос»
|
– Не первая и не последняя. Никуда не денешься – родишь! – Посмотрю на тебя, когда самой время придет. – Нашли племенную кобылу. Тебе надо, ты и рожай! Мне фигуру портить не резон. Таня перевернулась на плоский, согретый солнцем живот, сорвала травинку. Лена с завистью посмотрела на старшую сестру: хороша как! Загар ровный, золотистый, кожа так и светится, талия, как у Гурченко, волосы – копна золотая. И глаза – карие, с золотистыми же крапинками. Столько парней за Танькой увивается, а до сих пор одна. Мать все глаза выплакала. Болит, дескать, сердце за кровиночку. Где ж это видано, чтобы младшая вперед старшей замуж пошла. Не по-людски! Но ведь сердцу не прикажешь. Хороша-то Таня, хороша, а Димка ее, Лену, выбрал. Пусть и ноги у нее толще, и на щеках ямочки, и покушать любит, а все равно – женился на ней. Вот только не понимала она, почему. И не только она одна, все не понимали: почему такой парень, как Димка, выбрал в жены нескладную толстую тетеху, а на красавицу-сестру даже и не взглянул. – Говорят, за границей вместе с мужьями рожают, – прошептала Лена. – Я когда в декрет уходила, журнал принесли. Импортный. На немецком языке. Там так и написано. Муж при жене, а она рожает. Вот потеха! – Почему потеха? Баба, значит, мучайся, а мужик в стороне? С друзьями отмечать? – А вдруг он потом на меня и не взглянет?! Зачем ему на меня такую смотреть? – Никак, ты со своим решила рожать? – хохотнула Таня. – По заграничному! Хохоток получился отрывистым и злым. Лена обиженно замолчала. Иногда она совершенно не понимала сестру. Добрая, внимательная, Таня с первого взгляда невзлюбила Димку, и антипатия постепенно перекинулась на младшую сестру, словно та была виновата в том, что замуж выскочила, не спросив разрешения, да еще за того, кто Тане не люб. – Беда с девкой, – причитала мать. – Хоть бы парня себе нашла, а то сладу нет – как с цепи сорвалась. – Найдет, куда денется, – взбадривал отец. – Такого мужика отхватит, что нам и не снилось! Ей еще Ленка завидовать будет. – Купаться пойдешь? – Лена робко коснулась золотистого плеча сестры. – Я бы еще сплавала. Но одной боязно. Татьяна лениво встала, потянулась. – Пошли, трусиха! Лена зарделась: – Я только купальник сниму, ладно? Давит что-то. Таня пожала плечами: – Снимай. Все равно никто не видит. Озеро было холодным, глубоким и черным. Отойдешь от берега полметра и по горло уходишь в темную воду – кончиками пальцев чувствуешь илистое дно, и от этого делается сладко и страшно. Вода еще не успела прогреться, но после палящего солнца приятно освежала. Плыли медленно. В воде Лене было легче. Огромный живот становился невесомым, как воздушный шарик на майской демонстрации. Он плыл сам по себе, подчиняясь собственному ритму, увлекая на середину озера. Тупая, ноющая боль, беспокоившая с утра, стихла, и Лена чувствовала себя сильной, красивой и уверенной. Вот вернется Димка из командировки, увидит ее, обнимет крепко-крепко, и заживут они счастливо, всем на зависть! – Что-то ты разошлась, сестричка, – Таня резко перевернулась, обдав каскадом брызг. – Далеко заплыли. Поворачивай к берегу. – Не могу, – после паузы ответила Лена. – Я, кажется, рожаю. – Сдурела? – двумя гребками Таня подплыла. Лена беспомощно барахталась, чувствуя, как живот наливается болью и тянет на самое дно. – Он захлебнется! – Кто? – Таня потянула сестру к берегу. – Ребенок! – Терпи! – приказала Таня. – Больно! Подхватив под мышки, она положила сестру на себя, и теперь гребла одной рукой. Тело Лены казалось каменным. Живот гигантской белой рыбиной то выступал над водой, то уходил вглубь. – А-а! Таня скорее почувствовала эту последнюю схватку, чем поняла, инстинктивно разжала руки и поднырнула под сестру. Ухватила младенца. Вынырнула, держа его над головой. До берега не больше двух метров. Всего ничего! Над озером раздался первый крик. Озеро вспенилось, забурлило. – Живой? – просипела Лена. – Орет, значит, живой! – Дай мне его! – Плыви, если можешь! На берегу отдам! – Как? Пуповина! Таня нагнулась и, превозмогая отвращение, перегрызла пуповину. И откуда только силы взялись? Младенец довольно мяукнул и прижался к ней, словно Таня все сделала правильно. Невероятная сила пронзила ее. И почему вода казалась раньше страшной и темной? Мягкая, теплая, она обволакивала. Ступни нащупали дно. – Вставай! – Таня! За младшей сестрой тянулся красный шлейф, с каждой секундой он ширился, а она напротив, съеживалась, бледнея… – Помоги! Младенец агукнул, и Таня с нежностью поцеловала мокрою головку. Решение пришло само собой. По воде она подошла к сестре: – Всю жизнь ты мне мешала! Сдохни! Сильная рука блеснула на солнце влажной блесной. Схватила за длинные мокрые волосы, одним рывком накрутила на локоть и утянула под воду. Лена почти не сопротивлялась. Круги, пузыри. Легкая рябь. Вода склонилась перед своим повелителем. 4 мая Рейс «Москва-Ленинград» задержали на час. Пассажиры беспокойно крутились в своих креслах. Стюардессы разносили напитки, уверяя, что «так надо». Фраза действовала магически. Каждый вкладывал в нее свой смысл, но каждый понимал: действительно, если рейс задерживают, значит, так надо. В среднем ряду сидела молодая пара. Мужчина раздраженно листал журнал. Его спутница равнодушно смотрела в иллюминатор. – Дождь пошел, – сказала она. – А в Ленинграде жара. Жаль, летних вещей не взяла. Надо будет что-нибудь купить. Ты случайно не знаешь хорошего магазина женской одежды в Ленинграде? – С какой радости я должен интересоваться женскими тряпками? – С такой, что у тебя молодая красивая жена, и ты должен удовлетворять ее капризы. – Твои капризы кого хочешь с ума сведут. Знаешь, как тебя за глаза называют? Партийная принцесса. Женщина улыбнулась. – Я вообще не понимаю, зачем ты летишь, – мужчина отложил журнал на соседнее пустующее кресло. – Это деловая поездка. Будут важные люди. Все без жен. У меня не останется времени на твои развлечения. – Развлекусь сама. Бешеный взгляд, который вызвал новую улыбку. Змеиную. Понимающую. Он ненавидел эти улыбки. |