Онлайн книга «И всё, что будет после…»
|
– Кто бы ни победил, их путь – назад, в средневековье, туда, где костры и концлагеря! Душу человечества ни та, ни другая не спасут! – Чаму? – Не смогут, тётушка! Да если б они могли – кто же против? Но они только больного в гроб загонят – без правильного лечения оставят, вот и всё! – И Хрыстос, выходить, не спасе? – Не спасёт, тётушка! Не спасёт! Люди уже не дети, их не заставишь поверить в сказку. – А какую идею загубили! Эх, попы… – Пепка стукнул кулаком об стол. – Верят только самые доверчивые, добрые… – С ограниченным интеллектом, шеф… – Не надо так, Чесь… Беда в том, что многие бы хотели поверить, да разум, как говорится, не даёт. Религия – уже не панацея. И мир наш уже не тот. А самые большие преступники – это люди с выдающимся интеллектом, он у них сильнее эмоций, и уж эти-то отлично понимают, что «боженька» придуман людьми. Их не заставишь верить в карающего бога. Разве что притворятся… – Или крыша поедет… Всякое, шеф, бывает… Правда? – Матка Боска! Да что же тады рабить? – А будьте, как ваш Антонович!.. – Как Константик. – Побольше читать, не слушаться дураков и не поддаваться подлецам. Вот и всё! – Вот и всё, шеф, правильно. А теперь – тушить спичку! Вперёд! – Сядь, Чесь… Ещё одно дело! – «фиолетовый» словно бы привстал с лавки и сделал чуть заметный жест – как если бы захотел положить руку на плечо шофёра. На столе перед Пепкой появился чистый лист бумаги. Правда, истрёпанный и желтоватый, словно провалявшийся много лет в какой-нибудь папке, забытой в старом шкафу. – Составь-ка смету на установку столбов и проведение электричества к хутору Дубовца… На видавшем виды листке возникал печатный текст, сами собой откуда-то брались печати, ставились подписи, сделанные разным почерком и разными чернилами. «Фиолетовый» наклонился, всё внимательно прочитал. – Так. Пометь тысяча девятьсот семьдесят третьим годом. Отправь в бухгалтерию в правление колхоза. Пусть лежит в каком-нибудь ящике, на самом дне. Надо будет – найдут… – И листок исчез. – Вот так тётушка, теперь у вас будет свет. В углу появился холодильник. – И телевизор заменим. Поставим настоящий японский… Старая женщина покачала головой, потом вдруг замерла, закрыв ладонью глаза, её лицо скривилось, словно от боли, губы стали дрожать, и она не смогла удержать хлынувших потоком слёз. – Не трэба мне гэтага ничего, не трэба… Детка! Ён жа сам не дажыл… Чаму? Каму тяпер гэта усё? Навошта?? Сил не было видеть сморщенное горем лицо. Жора поскорей отвернулся и смотрел на двух иностранцев и в угол печки, где стоял телевизор, потом исчез и появился другой, такой же, только с вилкой в конце шнура, и шнур этот шмякнулся на пол с громким стуком… «Нет-нет… Непорядок, Чесь, здесь розетки быть не должно! – донеслось от печки. – Лучше в другое место…» И Жора увидел, что телевизора уже у печки нету, что он стоит в той, второй половине, в том самом углу, где и был поначалу… Жора встал, заморгал глазами и услышал, как шеф ещё что-то тихо выговаривает Пепке… А у стены рядом с ним… Не было сил смотреть на плачущую цыганку. – Тётушка! – громко позвал «фиолетовый». – Перестаньте плакать, я вам сейчас скажу правду. Открою один секрет… Мы хотели, но не смогли спасти самого великого человека… – Вашего Барда… – Но Константика мы возьмём с собой. – Правда? – цыганка вдруг подняла мокрое, осветившееся улыбкой лицо. Но улыбка вдруг сникла. – Нет, не верю! – Но вы же истинно верующий человек. Вы верите в этот мир! В ваш живой и прекрасный, созданный великим творцом. Верите, что он вечен и в нём не умирает душа. Поверьте и в наш, существующий по иным законам… – И Константику там будет хорошо – ему будет там, чем заняться, поверьте, тётушка! – закивал Пепка. – Ты как всегда прав, Чесь! Да! Это сама судьба! – И Барду, шеф, возможно, было бы не о чем петь в раю… – Как и Мастеру… глупо было предлагать вечность. В ней оба чахнут… – Чтобы создавать своё собственное, неповторимое, им нужна материнская плацента. – Для творца, который создаёт вечное, вечность сама по себе и не так уж важна, шеф, – согласно кивнул Пепка. – А вот если исследуешь мир, везде найдётся, чем занять свой ум… – И всегда, Чесь! – Лишь бы не мешали. – Ад или рай, тётушка, тоже созданы по своим законам, которые можно изучать. – Правильно. И там ему не станут мешать, тётушка, уж поверьте! Такие головы нам нужны… А вы тут живите и радуйтесь за него, и не плачьте! – У Константика всё будет хорошо. – А нам, шеф, пора… тушить спичку. – Пепка вдруг вытянулся, по-клоунски отдал честь и рявкнул: – Спичку, вспыхнувшую, где не положено, следует потушить! И чем раньше, тем лучшей!.. – Разумеется, не забывай… если она не послужит лучом света в тёмном царстве. – Ну… это когда ещё будет… Наследник кивнул: – Да. У них тут, как мы сейчас сказали, ожидается средневековье. – Это ещё бабушка надвое сказала – то ли ожидается, то ли нет… – Вот именно! – «фиолетовый» повернулся к Жоре. – Поэтому… нам осталось сделать подарок вам… – И вам пора подарочек преподнести! А как же? Маленький сувенир на память… – ехидно залебезил Пепка. На столе рядом с буханками хлеба появилась тонкая синяя книжечка в прозрачной полиэтиленовой обложке. «Фиолетовый» сделал галантный жест рукой: – Это вам… – Спасибо. Жора взял со стола «подарок», открыл и, опешив, уставился на свою фотографию. Фотография была цветной. Это был его собственный паспорт. – Не понимаю… Я вроде не потерял… – А вы и не потеряли. Внимательнее, внимательнее читайте! Чего там было читать? Паспорт как паспорт… Наверное, заграничный… Выданный… И тут у Жоры полезли глаза на лоб. – Зачем? Ничего не понимаю… – А вы подумайте! Лет через пятьдесят пригодится… ежели вашему миру повезёт… – Мы ж сказали: его будущее, знаете ли, тоже… подвешено на волоске… «Ежели повезёт – пригодится…» – отдалось у Жоры в мозгу, и кровь запульсировала в висках… Паспорт, выданный на его имя, в 2010 году, двадцать шестого июля. Год рождения – 1980… Выдан отделом внутренних дел Центрального района… города… Нет! Это было уж совсем странно! Даже более непонятно, чем ошибка в дате рождения. В городе этом он никогда не был и знал, что чёрт его туда не занесёт… Да он и не представлял толком, где находится этот город. Какое-то захолустье на Волге. И всё-таки, что-то ему это название говорило! |