Онлайн книга «Надежда»
В такие моменты не думалось о плохом. Куда-то на второй план отошло все связанное с Наумовым, доставившим нам столько неприятностей, не вспоминались жизнь в селе и отчим, и даже предстоящая операция вселяла надежду на полное выздоровление мамы. Мне захотелось бежать вприпрыжку, дурачиться и просто радоваться жизни и наступившей весне. Внезапно я увидела прямо перед собой фотографа, снимавшего меня. Он забегал то вперед, то сбоку и то и дело щелкал своим навороченным цифровиком. – Разве я дала свое согласие на то, чтобы вы меня снимали? – спросила я и остановилась, возмущенная такой наглостью. Он сделал еще один снимок и опустил фотоаппарат. – Разрешите представиться, – мужчина галантно склонил голову, – Андрей Андреевич, фотограф. Я окинула взглядом Андрея Андреевича. Это был мужчина средних лет, довольно хорошо одетый, опрятный, гладко выбритый и с типичным выражением лица профессионального фотографа. «Воспитан и нагловат», – подумала я. – Я вижу, что вы фотограф, – сказала я. – Но я не хочу, чтобы вы меня снимали. – Разрешите мне все объяснить, и тогда, надеюсь, ваш гнев сменится на милость, – сказал он и засеменил рядом со мной. – Говорите. – Я давно собираю материал для своей предстоящей выставки. У меня есть оригинальная, на мой взгляд, задумка. Давно хотелось сделать что-то неординарное. И я решил свою будущую выставку посвятить Древней Греции. Видите ли, там и только там было множество прекрасных богинь. А керы? [6] Ничего подобного больше нигде не было! И в моих образах они будут не только неистовы и жестоки, но и прекрасны. Кстати, вы знаете, кто такие керы? – Увы, к своему стыду – нет, – призналась я и пошла медленнее. Андрей Андреевич шел рядом со мной, рассказывая и жестикулируя руками. – Керы – это крылатые богини смерти. Они мрачные, носятся над полями боя и высматривают жертву. Когда падает сраженный воин, кера приникает к его ране кроваво-красными губами. Она пьет кровь жадно, неистово, а потом похищает душу воина. А возьмите Дафну, прекрасную нимфу Дафну, дочь речного бога Пенея! Вы знаете о ее трагической судьбе? – Не знаю, – сказала я. – Но обязательно о ней почитаю. Не будете же вы идти за мной и рассказывать мифы? – Вы правы, прекрасное создание. Я уже стар и иногда не понимаю современную молодежь. Мне не понятны ваши увлечения, поведение, пагубное пристрастие к наркотикам, спиртному и сигаретам. Но во мне живо чувство прекрасного. Красота вечна, как сама жизнь. Поколения сменяются, но люди продолжают восхищаться красотой. Не так ли? Простите, как вас?.. – Паша, – представилась я. – Паша… Редкое и красивое имя, как и вы сама. Я могу быть с вами откровенным? – Можете, – сказала я, подумав о том, что прогулка в одиночестве, к сожалению, не получилась. – Вы обладаете необычной красотой. Не той, какой пестреют журнальные обложки, где красота явная, броская, вызывающая и немного грубоватая. У вас есть то, чего нет у других. – И что же во мне такого необычного? – Естественность. Первозданность, я бы сказал. Неиспорченность жизнью, мягкость и женственность. Как щедро одарила вас природа! У вас естественные волосы, не знающие красок и «химии», необычайно искренние глаза. Да к тому же они еще и зеленые, как у кошки. И лицо ваше не бесстрастное, оно живое, светящееся. – И с веснушками, – улыбнулась я. – О! Они прекрасны! Вам не нужно наносить тональные кремы, иначе вы лишитесь своей естественной красоты, невинности! – Мне, конечно, приятно все это слышать, – сказала я, – но я уже почти дома, а так и не узнала, зачем вы меня снимали. – Я делал пробы. – Без моего разрешения? – Простите, я, когда увидел вас в толпе, просто не смог не снимать. Я – профессионал, а для нас, фотографов, непростительно упускать хороший кадр. – Да ну вас! – махнула я рукой и рассмеялась. Тем временем Андрей Андреевич успел еще несколько раз щелкнуть своим фотоаппаратом. – Зачем вы снимаете?! – уже не на шутку рассердилась я. – Я хочу предложить вам сниматься у меня в студии. – Я очень занята, чтобы тратить на это время. – Это займет всего лишь один час. Я сделаю несколько снимков, и ваше фото будет красоваться на обложке одного из популярных журналов! Вашей красотой будут любоваться тысячи – вы только представьте! – тысячи читателей! – Это приятно, но у меня действительно нет времени. Я учусь и подрабатываю. К тому же моя мама больна и мне надо уделять ей много времени. Так что, Андрей Андреевич, спасибо и до свидания! – Сколько девушек мечтает о таком легком, но хорошем заработке, а я вам сам предлагаю, но вы отказываетесь. – О заработке? Это оплачивается? – спросила я и приостановилась. Деньги мне были срочно нужны! – И даже очень хорошо оплачивается! Скажите, кем вы работаете? – Санитаркой в больнице. – И сколько вам там платят в месяц? – Треть минимальной ставки. – Боже мой! На что тратится такая красота! На утки для больных! Клизмы! Да вы за два-три часа съемок заработаете в десять раз больше, чем санитарка получает за месяц своей адской работы! – Вы не шутите? – Я оценивающе посмотрела на него. – Какие могут быть шутки?! И это только поначалу. А потом… Вы даже не можете вообразить, какие перед вами открываются перспективы! Ваше фото могут увидеть за границей, и вы можете представить… – Я ничего не хочу представлять, – остановила я поток его эмоций, извергавшийся, словно лава из клокочущего вулкана. – Летом я выхожу замуж, и мы уедем отсюда. Навсегда. – Жаль, очень жаль. Но это не значит, что ваша красота останется незамеченной. Я могу вам дать путевку в большую жизнь, где вас ждет слава, богатство. А потом вас будут разыскивать, упрашивать, приглашать, и тогда уже вы будете диктовать условия. – Что мне надо будет сделать? – Ровным счетом ничего! Матушка-природа уже все сделала. Вам только надо будет прийти завтра в четырнадцать часов по вот этому адресу. – Андрей Андреевич протянул мне визитку. – До встречи завтра! – До свидания. – Я кивнула ему и поспешила домой. Весь вечер я размышляла над предложением фотографа. С одной стороны, подзаработать денег на лечение мамы было бы неплохо. Тех денег, что я зарабатывала в больнице, мне не хватало даже на шприцы и системы для капельниц. Меня прельщала возможность хорошо заработать, а не стать известной. Но что-то меня настораживало. «Конечно, этот фотограф – человек творческий, а такие люди обычно немного чокнутые, каждый по-своему, – размышляла я, готовя ужин. – Но он так уж настаивал на том, чтобы я пришла к нему сниматься. Почему? Не верится что-то в его красивые сказки о блестящих перспективах и восторги по поводу моей внешности. Тогда возникает вопрос: зачем я ему нужна?» Но на этот вопрос ответа у меня не было. |