Книга Бог пятничного вечера, страница 49 – Чарльз Мартин

– Сейчас я живу единственной надеждой, что порой любовь исцеляет то, что, казалось бы, исцелить невозможно.

Ветеринар улыбнулась:

– Это верно. И я буду надеяться, что в вашем случае так оно и будет. Если понадобится помощь, дайте знать. – Она мягко обхватила пальцами его здоровую лапу и подержала: – Он в хороших руках.

Очевидно, ветеринар понятия не имела, кто я. И я не собирался ее поправлять.

– Спасибо.

Я истратил большую часть того немногого, что у меня было, на собачий корм, витамины, подстилку из овечьей шерсти и лекарства из рецепта. Привезя Такса домой, я покормил пса, дал витаминов и показал ему рогожку, на которой он тут же свернулся и уснул. Примерно в это же время где-то у ворот прозвучал автомобильный гудок. Когда оказалось, что даже через десять минут он и не думал смолкать, я завел мотоцикл и медленно проехал к тому месту, где, прислонившись к «Ауди А8» и беспрерывно давя на клаксон, стоял незнакомый мне парень, лет двадцати с небольшим, в бейсболке, брюках хаки, рубашке поло и с часами «Ролекс» на запястье. Я подъехал к воротам, и он отнял руку от клаксона.

– Сэр, чем могу помочь?

Парень обошел машину, неся какой-то пакет. На рубашке у него были буквы ESPN. Судя по ухмылке на его лице, содержимое пакета ничего приятного мне не сулило. Подойдя к разделявшему нас забору, он сдвинул бейсболку на затылок и усмехнулся. Лицо его было мне незнакомо.

Парень покачал головой.

– Не могу поверить, что это вы. – Снова ухмылка. – Столько лет… это и вправду вы.

Я не ответил.

Парень без предупреждения бросил пакет через забор, и тот шлепнулся на землю у моих ног. Я смотрел на гостя. Он кивнул.

– Берите, берите. Не укусит. – Незнакомец еще раз ухмыльнулся напоследок. – По крайней мере, не так больно, как меня.

Коричневый пакет был сверху скреплен степлером. Я присел на корточки, взял его и медленно потянул, разрывая. Внутри оказался потертый, потемневший от рук футбольный мяч. Я поднял глаза, но ничего не сказал.

– Вы меня не помните, да?

Я не ответил.

Парень поправил бейсболку.

– Забавно, а я не могу вас забыть. – Он помолчал, почесал подбородок, потом шагнул к забору и положил руки на цепь. – Потребовались годы, чтобы я понял это, но… хуже тебя нет.

Я повертел мяч в руках. На нем была надпись: «Мак, пусть сбудутся твои мечты. Мэтью № 8». Кусочки мозаики встали на место, и я вспомнил.

– Ты тот мальчик, из зрителей, с передачи на ESPN.

– А ты жалкий лживый мошенник, который предал всех нас.

Мак плюнул через забор, развернулся, сел в свою машину и уехал. Я проводил машину глазами, повертел мяч в руках. Когда-то им много играли. Я поднял голову – красные габаритные огоньки сменились голубоватым светом дорогих передних фар. Сквозь тонированные стекла не было видно, кто внутри, но когда «Бентли» подъехал к воротам, я увидел левую руку с большим перстнем. Таким, броским и вычурным, мог быть только один.

Перстень чемпиона Суперкубка.

Машина остановилась, из нее вышел Родди. Дизайнерские очки, дизайнерские часы, дизайнерский костюм, дизайнерские туфли. Он выглядел на миллион долларов, и то, что было на нем, стоило, вероятно, еще тысяч пятьдесят. Родди сдвинул на лоб очки, подошел к забору и улыбнулся. Большой бриллиант сверкнул в левом ухе.

– Ракета. – Он кивнул.

Я покачал головой.

– А я все гадал, когда они пришлют тебя.

Он вскинул руки.

– Не стреляй в гонца. Я все равно искал предлог, чтобы приехать сюда.

Я открыл ворота, и он обнял меня. Имея за спиной двенадцать лет в лиге, два Суперкубка, три победы в мировых чемпионатах и уйму других наград и признаний, Родди был в отличной форме, как всегда.

– Есть минутка?

Я открыл ворота пошире, и он заехал на мой пыльный двор на своей, стоящей четверть миллиона долларов тачке с прибамбасами еще на пять сотен. Я повел его к дому, где мы сели на переднем крыльце, обозревая беспорядок вокруг моей хижины и обуглившиеся остатки матраса.

– Гости?

– Просто какие-то люди выразили свое мнение.

Родди положил руку мне на плечо.

– Я видел тюремные записи. – Он покачал головой. – Они произвели впечатление на многих.

– Я слышал.

– Меня просили убедить тебя выйти из подполья.

Я прищурился.

– Интересная формулировка.

Родди засмеялся и открыл коричневый пакет. Вытащил мяч, прочел подпись.

– Что за история с ним?

– Долго объяснять.

Он встал, поставил камеру на окно машины и, отойдя несколько шагов назад, бросил мне мяч.

– Ну давай. Знаю, что ты старый и ржавый, но подумал, что окажу тебе услугу и помогу почувствовать себя тем, кем ты когда-то был.

Камера стояла ярдах в тридцати с лишним от меня. Может, ближе к сорока.

– Эта штука включена?

Родди улыбнулся.

– Ага.

Я бросил мяч, слабо, неточно и по слишком большой дуге.

Он вскинул бровь и вернул его мне.

– Это тюрьма с тобой сделала?

Я поймал мяч и наугад послал в его сторону. Он снова кинул мне – сильно, с подкруткой.

– Напомнить?

Я покачал головой.

– Нет, память у меня хорошая.

Родди улыбнулся и сдвинул очки на кончик носа.

– Тогда брось мяч.

Я сделал, как он просил. Мяч вылетел из моей руки, просвистел в воздухе и сбил камеру с подставки на окне. Камера полетела в одну сторону, подставка в другую. Родди одобрительно кивнул, поднял мяч и метнул назад. Я поймал, расставил ноги и метнул прямо ему в голову. Мужчина только-только успел вскинуть руки, чтобы защитить лицо. Приостановился, улыбнулся шире и бросил мяч мне. Так продолжалось несколько минут. Примерно после дюжины бросков Родди взял из машины перчатки и изобразил укол в руку.

– Уверен, что в тюрьме тебе не давали какой-то сок?

– Апельсиновый по понедельникам и средам, клюквенный по вторникам и четвергам, фруктовый пунш по пятницам, субботам и воскресеньям. Вода комнатной температуры, когда пожелаешь.

В чем-то убедившись, он подбежал ко мне, вручил мяч, потом сделал широкий жест влево от меня, в сторону простирающейся перед нами грунтовой дороги. Вскинул бровь.

Я улыбнулся.

– В этих туфлях нормально бегать? Не хочу, чтобы ты потащил меня в суд, когда команда откажется от тебя.

– Я проглочу все, что бы ты ни приготовил.