Книга Странные люди, страница 21 – Дмитрий Бирман

Славное перестроечное время сделало меня «кооператором» и позволило перебраться из однокомнатной «хрущевки», располагавшейся в цоколе панельного дома, в двухкомнатную квартиру с изолированными (!) комнатами.

Я работал по двенадцать часов в сутки, пренебрегал выходными и пять лет не был в отпуске.

Горка не отпускала меня, все несла и несла…

Я уже не видел, что происходило с Михой и Наденькой.

Я вообще перестал смотреть по сторонам и мчался только вперед!

Так я оказался собственником производственно-коммерческой фирмы, который живет в элитной двухсотметровой квартире в центре города и за которым по утрам приезжает «Мерседес» последней модели.

Как-то незаметно для самого себя я стал достаточно известным в городе человеком, с множеством влиятельных друзей. Наверное, были и враги, но я о них не знал.

Горка научила меня надеяться только на себя, крепко держаться на ногах и не расталкивать тех, кто мчится рядом, чтобы не упасть самому. Я гордился тем, что за десять лет ни разу не сменил номер своего мобильного телефона.

Звонок раздался вечером, когда я только что пришел домой с работы и не успел переключить мобильное чудовище в режим «без звука».

Звонила… Наденька.

Я сразу узнал ее голос. Она говорила о том, что помнит меня, что я так и остался самым близким для нее человеком, что по-настоящему, кроме меня и сына, у нее никого нет, что она тяжело болела и там, на краю, вдруг отчетливо поняла, что всю жизнь любила только меня.

Как опытный сердцеед, я держал паузу.

Когда она, захлебнувшись словами и отдышавшись, выкрикнула:

– Ну что же ты молчишь?!

Я ответил:

– Приезжай! – и отключился.

Телефон тут же зазвонил снова, на моей фабрике вырубилось электричество, исполнение важного заказа было под угрозой.

Я тут же начал ругаться, договариваться, потом отвозил наличные за срочную работу, в общем, напрочь забыл про Наденькин звонок.

Примерно через неделю начались школьные каникулы и я провожал жену с детьми (ну, про дочку я уже говорил, а еще, между делом, у меня получился мальчик, которого, в честь папы, я назвал Димой) на отдых в Чехию. Сославшись на то, что много работы и поехать с ними не смогу, я мечтал, оставшись дома, побыть один и тоже отдохнуть.

Проводил я их, приехал домой, достал «Хеннесси VSOP» (мой любимый коньяк), налил в подогретый бокал, прилег у телевизора, сделал первый глоток и… зазвонил телефон. «Понятно, – думаю, – моя жена Лариса опять что-нибудь забыла!» Беру трубку и сквозь зубы:

– Ну что, милая?

– Это я, Тимочка, я приехала! – слышу Наденькин голос, и лоб покрывается испариной.

– Я с сыном на каникулы приехала, маму навестить. Когда мы увидимся, милый?

От этого «милый» мне совсем не по себе стало.

– Там, где мама твоя живет, напротив, ресторан есть, «Петрович» называется, можем завтра позавтракать часиков в десять, – говорю, а у самого каша в голове.

И дел завтра полно, и на знакомых нарываться не хочется (город наш, хоть и миллионник, а деревня деревней, все все про всех знают), и не виделись почти пятнадцать лет (а вдруг она страшная стала, а?), и, главное, дальше-то что мне с ней делать?

– Хорошо, Тимочка, до завтра, – шепчет она и отключается.

У меня от этого шепота мурашки по коже, как тогда, на горке…

Подъезжаю я на следующее утро к дому Наденькиной мамы, а у самого мысли «спасительные» в голове: «Может, выйдет она сейчас с Михой, типа разыграть меня решила, как тогда, осенью».

Вспомнилась та история давняя, как я под дождем, с сумками два километра по грязи до автобуса шлепал, и злость забытая адреналинчиком в голову ударила, глаза зажгла, желваки пустила по скулам гулять и щеки сделала розовыми.

Смотрю, идет. Одна. Походка та самая, которой учили, от которой и злость ушла, и в паху заломило, и от нежности, давно забытой, горло перехватило.

Подходит она, открывает дверцу моей машины, садится рядом…

Не изменилась!

Она улыбается, а я смотрю на нее ошарашенно и тоже улыбаюсь какой-то такой смущенно-дурацкой улыбочкой.

Посидели, поулыбались, она и говорит:

– Ну что ты, Тимоша, поехали, – и ладошку свою мне на руку кладет.

Меня словно током ударило! Рванул с места, к ресторану с шиком подкатил, прямо к входным дверям, помог Наденьке выйти… Сели мы за столик у окна и начали болтать не пойми о чем.

В заведении этом я был завсегдатаем (его хозяин – мой давний товарищ), поэтому обслуживали нас на высшем уровне.

Вижу, Наденьке нравится.

И автомобиль мой, и фигура спортивная (три раза в неделю фитнес), и костюм с рубашкой (от Zegna), и аромат новый (от Baldasarini), и как обслуживают нас душевно (Тимофей Дмитриевич то, Тимофей Дмитриевич се).

Смотрю, значит, я на нее и вижу, что ошибся, изменилась моя первая любовь.

Столик, за который мы сели, стоял у окна, и сразу стало видно, как много ей пришлось нанести тонального крема, чтобы скрыть увядающую кожу и выглядеть свежей, как тщательно она удлиняла ресницы, и свитерок на ней под горло не случайно, – шея и руки всегда расскажут правду о возрасте женщины.

Так вот болтаем мы, взгляд у нее искрящийся, ждущий, призывный, а на меня опять накатило.

Снова я вспомнил себя под дождем и взгляд ее….

– Кстати, как там Миха? – спрашиваю.

Ответом мне был тот самый презрительный взгляд, только уже по отношению к дружку моему, и ладонь свою она опять мне на руку кладет:

– Давай не будем о нем сегодня, милый!

А меня уже не торкает от ее прикосновений, только подлое такое удовольствие начинаю я получать от этой ситуации. Ага, думаю: «Миха, был “в шоколаде” – я “лузер”. Я в порядке – значит, он “не тот” стал. Ладно, милая, будет тебе шоу “Добро пожаловать”!»

Посмотрел я ей в глаза проникновенно-приторным взглядом, который сводит женщин с ума (особенно если они хотят, чтобы на них так смотрели), и сказал:

– Поехали!

Эх, горка, горка, знала бы ты, унесла бы тогда меня куда подальше, не защитила бы от пули в девяносто первом и не увела бы мою машину из-под «КамАЗа» в девяносто третьем.

Вы думаете, пошло, если это происходит в гостинице? А если гостиница хорошая, с магнитными замками на дверях, дорогим интерьером и приятным запахом? Если, пока едешь на машине, в номере уже накрывают стол, ставят прохладное «Gavi» и встречают тебя как родного?

Я думаю, что неважно где. Правда. Я думаю, нельзя отыгрываться.

Вернее, теперь я так думаю. А тогда, на волне злого драйва, без условностей и не осторожничая, я сделал все как раз так, как очень часто не получается у влюбленных.