Онлайн книга «Белая ворона»
|
– Черный единорог? – переспросила Мира, содрогнувшись.– Как это возможно? Как возможно, чтобы подругою величайшего из нас стало чудовище? – Я не знаю, но так говорят. – Она же уничтожит его! – Я не верю, что его может что-то уничтожить. Выслушав хотя бы половину историй о нем, начинаешь думать, что он бессмертен. Говорят, что плечом к плечу с Агирой он дошел до океана и вернулся обратно. И все за это лето. – И все равно я опасаюсь за него. Возможно, это и есть его смерть. И зовут ее Агира. – Но Агира же рисковала собой ради белого волка, который едва не загрыз ее! – Волки едят оленей. Не спаси она его детенышей, многие из нас были бы живы. – А помнишь Руду? Ведь она вывела девушку из леса. – Люди – отвратительные создания. Они, как огонь, пожирают все, до чего могут дотянуться… – Кстати, я слышала, что Светлый убил Светокрада. – Кто такой Светокрад? – Это был огромный, просто исполинский черный единорог, и он… – И поделом ему! Оленята, вместо того, чтобы играть, внимательно слушали разговор матерей. Олененок Миры подошел поближе, спросил у нее: – Почему плохо, когда единорог черный? – Единороги бывают только белого окраса, – ответила ему мать, – черный единорог – все равно что белая ворона. Они приносят одни беды. Говорят, что к ним опасно даже приближаться, потому что на них висит проклятие. Таких убивают еще в младенчестве. Они редко рождаются, один на несколько тысяч, и единицам удается выжить. А если учесть, что единорогов сейчас так мало… – Ты не знаешь, – спросила вдруг молодая мать, – жива ли еще Лучезарная? – Что ты! Она погибла уже десятки, если не сотни лет назад! – Я не слышала об этом… – Об этом не говорят… У нее тогда тоже родилась дочь, которая была черной. Отец тогда бросил Лучезарную с малышкой, и она сама ее растила. И умерла, защищая ее. Говорят, что дочь ее после этого долго не прожила. То ли ее настигли львы, то ли умерла от тоски. В последнее время черных единорогов как никогда много: Агира, Руда, Светокрад, дочь Лучезарной… Еще какая-то Мрачная… Плохой знак. Не к добру это, не к добру… – Она тоже была великим единорогом, Лучезарная, – вздохнула молодая мать. – Помнишь о том, как она, израненная в бою, но победившая, искупалась в озере? – И после этого вода из этого озера стала целебной… – продолжила Мира. – Она пела, как соловей… – О, брось, Луна, из черных туч Свой мягкий нежный взгляд, Свой тонкий серебристый луч, Что разгоняет яд. И кровь струится, как ручей, Чтоб сердце наводнить, И сердца трепетных речей Заставить говорить. И говорю я: пусть цветет, Лучится этот мир, Пускай цветами зарастет Ворон кровавый пир, И воды вещие реки Даруют жизнь всему! Как кровь моя, вода, теки, Предверуя весну… Матери подняли головы и увидели птицу, сидящую на ветке кустарника, что рос у ручья. – Я не был с нею, когда она пела, – вздохнул скворец. – Но эту песню пела мне мама. А ей – ее мама… Это песня Лучезарной. Одна из первых ее песен. – Давайте помолчим, – предложила молодая мать, – почтим память о ней… И обе оленихи склонили головы и прикрыли глаза. Оленята последовали их примеру. Скворец тоже опустил голову, не прикрывая, правда, своих веселых черных глаз. Помолчав немного, дети принялись гоняться друг за другом, взрослые – щипать траву, а скворец… скворец улетел. Зима выдалась суровая, и Светлый решил податься на юг. Вместе легче выдерживать морозы, пробираться сквозь снег, который в этом году, порою, доходил до его шеи, а Тень почти укрывал с головой. Поэтому пришлось выиграть немало сражений с голодными хищниками в жестокой борьбе за выживание: сугробы легче выдерживали мягкие лапы охотников и проваливались под острыми копытам травоядных. Жили впроголодь: пищу под такими заносами найти очень трудно. Светлый, к недовольству Тени, помогал оленям и косулям разгрести снег и добраться до еды. – Это же естественно! – говорила она. – Природа ставит всем препятствия, которые надо преодолевать, чтобы выжить. Нельзя вмешиваться в дела природы! – Мы – тоже природа, – возражал он. – И все они наши братья. И так их много гибнет сейчас. Мы должны помогать им. Мы все равны перед Небом. – Если они не научатся заботиться о себе сами, то их ждет гибель. – Если мы им не поможем, их тоже ждет гибель, – возразил Светлый. – Ты поступай, как удобно тебе, а я буду поступать так, как считаю правильным. – Но почему тогда ты не помогаешь волкам, медведям и тиграм? – усмехалась Тень. – Помогая их жертвам, я помогаю и им. – Помнишь, ведь ты убил Светокрада… – Он сам вызвал меня на бой, – отозвался Светлый. – И я не мог отказаться, не потеряв чести. Ведь ты же не хочешь, чтобы обо мне говорили как о трусе? – Ты не можешь быть трусом, ведь ты не знаешь страха… – Зато я знаю, что такое позор и стыд. Не на своей шкуре, но я много раз это видел. – Неужели ты не можешь понять, что значит бояться? – Не могу. Я знаю, что значит беспокоиться за тех, кто тебе дорог. Но бояться кого-то или чего-то…. Нет, я не понимаю. Они пробирались сквозь сугробы. Светлый прокладывал дорогу и отводил от Тени все ветки и колючки, чтобы они не царапали ее шкуру. – Я никогда еще не привязывалась ни к кому так сильно. Я не привыкла пускать кого-то в свое сердце. – Привыкнешь, – улыбнулся он, – между нами не должно быть притворства. Тень многому научилась у Светлого. Он часто удивлял ее, и многого она не понимала сразу, постепенно и осторожно постигая смысл. Он был сильным, но силу применял очень редко. Не красовался ни перед кем, всегда оставаясь собой, любил весь мир, всех живых существ и особенно Небо, на которое были так похожи его глаза. Как-то, глядя на звезды, Светлый сказал вороному единорогу: – Я люблю Небо в любых его проявлениях. Я люблю ясное, голубое Небо, люблю черное Небо, усеянное звездами, и люблю пронизанное молниями штормовое Небо, люблю раскаленное Небо пустыни и серое пасмурное Небо, словно отлитое из мрамора, которого много вокруг озера, которое люди зовут Байкалом… Небо прекрасно, какой бы облик ни принимало, и во всех обличиях я его люблю. И так же я люблю тебя. |