Онлайн книга «Оборотный город»
|
Трижды сплюнув через левое плечо, я хмыкнул и пустил араба вскачь. За рощицей на пустыре показалось маленькое сельское кладбище, дорога вела в объезд, если махну напрямки в намёт, то до штаба Чернышова доберусь менее чем за час. Солнышко греет, птички поют, погодка чудная, на небе ни облачка, настроение вернулось мгновенно, мир снова распахнул мне разноцветные объятия зелёных лугов и голубого горизонта! Я восторженно приподнялся на стременах – хотелось петь и орать от невообразимой полноты чувств, молодости, света, горячего коня и… Пыльная дорога неожиданно встала вертикально, изогнулась под невероятным углом, качнулась на хвосте, словно азиатская кобра, и хлёстко ударила меня в лоб! Очнулся в темноте от холода, боли в затёкшей спине и непрошеных зловещих голосов над самым ухом… – Здеся разделаем! На поляну неча и волочить, там все накинутся, а тут и на двоих тока разок куснуть. Щас ножик от наточу, ступился о кости-то… – А чё те ножик? Когтём его под кадыком махнём, да и вот она, кровушка! Жаль оно, что молод казачок-то, жирку не нагулял… – Зато и мясо без холестерину! А то ить с прошлого драгуну стока изжогой мучилися, ой мамоньки-и… – А неча было жрать непрожаренное! – Да чья бы корова мычала, молчи уж… Сам-то крестьян прямо с лаптями ешь! – Дык лапоть-то, он, поди, продукт натуральный, берёзовый, растительного происхождению… Может, мне в организме витаминов не хватает? Да ты режь, не томи! – Щас, щас, режу ужо… На последней фразе я поймал себя на том, что почти заслушался, но быстренько опомнился и сел. После чего только раскрыл глаза. Зрелище открылось настолько жуткое, что захотелось снова зажмуриться, но любопытство оказалось сильнее… Получалось, что сижу я один посреди кладбища на какой-то древней каменной плите, солнце давно село, в сгущающихся сумерках покосившиеся кресты выглядели особенно зловеще, а прямо передо мной два низкорослых мужичка с нехорошими ухмылочками губы облупленные облизывают. Оба лысые, одеты в тряпьё, глазки маленькие красным светятся, и клыки в оскале редкие, но, видать, острые… – Не вовремя ты, казачок, проснуться порешил. Ну да мы те веки вновь смежим, реснички пообрываем, очи ясные сталью пощекочем, – заговорил один, а другой, тяжело дыша, нервно поигрывал кривым ножом. – Один момент, – с трудом вернув себе голос, попросил я, понимая, что до сабли сейчас не дотянусь. – Имею важное и серьёзное коммерческое предложение! – Жизнь свою выкупить хошь? Не пройдёть… – Это я понимаю, по-любому есть будете. Но ведь тут весь вопрос в правильном подборе специй, а у меня как раз… Оба негодяя откровенно принюхались. Я хитро сощурился и подмигнул (безошибочный трюк, на него всегда покупаются!), и две заинтересованные, дурно пахнущие морды приблизились к моему лицу… Хлоп! Я резко взмахнул руками, изображая ловлю мухи, – двое пустоголовых стукнулись висками друг о дружку и без стона отвалились в разные стороны. – Станичное детство, – аккуратно отряхивая ладони, пояснил я. – Сильный не всегда умный, а скорость важнее массы. Я поповских близнецов Сеньку и Мишку восемь раз так припечатывал, да они всё равно не поумнели… Про-хо-ор! Мой одинокий крик завяз в ночной кладбищенской прохладе. Верный денщик не отзывался. Побегав взад-вперёд, мне пришлось признать, что и араб безвозвратно утерян. Вернуться в Калач мне никак невозможно: дядюшка сожрёт с потрохами – и будет прав, а если я сейчас попрусь через лес к лагерю генерала Чернышова, то всё равно дотопаю только под утро. Да и с какой, собственно, физиономией спешенный хорунжий Иловайский, в пыли и еловой хвое, предстанет пред титулованным другом моего дяди? Коня нет, денщика нет, взял пакет и гордо уплёлся пешим строем?! Да меня последние солдатики на смех поднимут, а ещё взашей насуют, как растратчику и дезертиру! Кстати, пришить дезертирство мне сейчас проще простого, как и неразрешённое использование не принадлежащего мне транспортного средства, то бишь арабского скакуна с простывшим следом. Вот ведь проклятое невезение, а как великолепно всё начиналось… – Однако, – вдруг сказал я сам себе. – Если эти кровопийцы притащили меня на кладбище аж вон с той просёлочной дороги, то, возможно, они видели, куда убежал дядюшкин конь? Не такое уж он и благородное животное, кстати… Простой донской жеребец, верно, остался бы рядом с упавшим хозяином, а этот поступил как последняя скотина. Вовремя же я успел избавить дядюшку от столь коварного французского подарочка. «Бойтесь данайцев, дары приносящих!» А ну как он бы его вот так же скинул посреди боя, под копыта вражеской конницы, и прощай, наш всеми любимый Василий Дмитриевич… Я едва не всплакнул, представив себе эту ужасающую картину в красках – белый араб предательски вытряхивает из седла моего дорогого дядю, тот упирается руками и ногами, потом они падают и кувыркаются, публика делает ставки, и война заканчивается просто потому, что все переключились на их клоунаду, напрочь забыв, зачем и кого пришли бить… Мир вам, люди и животные! – Тьфу ты, зараза какая, стукнет же в голову, – опомнившись, сплюнул я. После чего не поленился связать два чуть дышащих тела под локтями их же поясами и, вытащив саблю, аккуратно пошлёпал каждого плашмя по темечку. Злодеи зашевелились… – Подъём, прохиндеи! И как только вы посмели помыслить о нападении на казачьего офицера?! Да я вас за это… да мой дядюшка за меня… – Не пугай, пуганые, – сипло откликнулся один. – Хорошо, – сразу согласился я. – Не будем тратить время на перевоспитание. Давайте по существу: коня моего не видели? – Видели, да тока не твой он боле, его сама Хозяйка приобмыслила, – сквозь зубы процедил другой. – А вот ты, ежели лёгкой смертушки хошь, так нас развяжи! Мы тя тихо зарежем, а не то чумчары прослышат, так живьём на клочки разорвут! – Ух ты, – невольно заинтересовался я. – А поподробнее? – Рехнулся, чё ли?! – дружно заморгали оба. – Ты, поди, хлопчик, когда с коня упал, все мозги отшиб, умертвий не боится… – Я казак, нам вообще бояться по чину не положено. – Для порядку пришлось дать им по маковке ещё разок, вроде присмирели. – Так какая там ещё домохозяйка посмела увести моего араба? И между прочим, не лично моего даже, а самого генерала Иловайского 12-го, чей полк квартирует всего в нескольких верстах отсюда. Знаете, как он наказывает конокрадов? Лысые переглянулись. По их плоским мордам скользнула некая неуверенность. Собственно, это был явный отголосок моих сомнений, потому что если вдуматься, то кто у нас первым спёр этого самого злосчастного жеребца… Вот именно. – Тама твоя коняга, – наконец решился один, кивая на плиту. – Под землёю. – Да вы что, его… закопали, что ли? Целиком, с копытами?! – Чё пристал? – огрызнулся второй. – Сказано те, Хозяйка прибрала, она всё к себе под загашник волочёт. И тя бы унесла на котлетки, да мы поперёд успели, укрыли в бурьяне. Думали, хоть перекусим свежатинкой. А ты сразу драться… |