Онлайн книга «Взлетная полоса»
|
– Тогда зачем вы достали эти билеты? – Вас увидеть хотел, – чистосердечно признался Кольцов. – Надеялся, что вы не откажетесь… Юля взяла Кольцова за руку и увела в зал. Места у них были в шестом ряду партера, почти у самого прохода. Когда сели, Юля спросила: – Вы чем-то взволнованы? Взволнован? В этом Юля ошиблась. Взволнован он, пожалуй, не был. Но мыслей в голове у него носилось много. Шутка ли, две такие беседы в один день! И оба шефа, словно сговорились, закончили одним и тем же? «Ищите себя!» Почему они вообще заговорили с ним об этом? Для него самого этот вопрос не стоял даже теоретически! Сам-то он нисколько не сомневался ни в правильности своих действий, ни в выбранном им пути. Объяснить все это Юле было не так-то просто. К тому же и сама она была для него сплошной загадкой. Она еще ни разу не отказала ему во встрече. Но что из этого следовало? Только то, что в какой-то степени она чувствовала себя в Москве хозяйкой, а его считала гостем? И потому вела себя по отношению к нему как отзывчивый, гостеприимный человек? Или все же существовало и другое объяснение ее внимательности? Одним словом, Кольцов совершенно не знал, что ей ответить, и лишь глубоко вздохнул. – Это еще что значит? – удивилась Юля. – Вот уж на вас не похоже! – Укатали Сивку крутые горки… – Вон оно что? А вы думали, Ачкасов вызвал вас разыграть партию в преферанс? – Ничего я не думал. – А наш разговор в гостях у вашего лейтенанта тоже забыли? – Помню, что вы были очаровательны. – Допускаю. Но я не об этом, – строго ответила Юля. – А я и об этом тоже. – В таком случае я не припоминаю ситуации, где и чем я могла бы вас утомить. Кольцов задумался? Что бы ему ответить? Выручила увертюра. Юля, казалось, сразу настроилась на представление и забыла о начавшемся разговоре. А Кольцов возблагодарил судьбу, которая уже не раз и не два была в таких случаях благосклонна к нему. В первом отделении гости показали две балетные сценки: па-де-де из «Сюиты в белом» и «Умирающий лебедь». Партию лебедя талантливо танцевала Жанетт Кло. Во время антракта Кольцов и Юля из зала не выходили, как, впрочем, и большинство присутствующей на спектакле публики. Разговаривать тоже почти не разговаривали. Только Юля сказала: – А в Париже я видела эту балерину в роли Эсмеральды. Очень приятная танцовщица. Посмотрим, что покажет Клер Мотт… О том, что Юля была в Париже, Кольцов не знал, но именно это показалось ему самым интересным из всего, что она сказала. – Посмотрим, – покорно ответил он. Во время второго антракта Юля захотела погулять. Они спустились в вестибюль и встали у открытых дверей. С улицы тянуло сыростью, запахом бензина, доносился шум, лился синий неоновый свет фонарей. – Чем же вы все-таки так озабочены? – снова начала разговор Юля. – Конкретно я вам даже не скажу, – признался Кольцов. – Вот это уже лучше, – похвалила Юля. – Значит, причина серьезная. А то выдумали какие-то горки… – Простите… Сложно мне, – признался Кольцов и добавил: – С вами. После того, что было… – А что было? – неожиданно быстро спросила Юля. – Все было! – твердо сказал Кольцов. – Ничего не было. И вообще напоминать о таких вещах не очень-то деликатно, – в тон ему ответила Юля. Кольцов понял, что сказал совсем не то, и со свойственностью открытых людей смутился. – Не все я и сам понимаю. Не обо всем могу сказать вот в такой обстановке, – признался он. – Это другое дело, – удовлетворилась таким ответом Юля. – Скажете позднее. Второй акт Кольцову понравился больше. Великолепно смотрелась сцена на колокольне, световое оформление. И Юля опять была прежней, не чужой, не далекой, а почти близкой. Ее же самой спектакль доставил огромное наслаждение. Из темноты неба накрапывал мелкий дождь. Они сели в машину. Юля завела мотор. – Пусть греется! – сказала она и повернулась к Кольцову. – Жаль, что вы не видели, как у нас поставлена «Эсмеральда». У нас старались взять из романа как можно больше и для декорации, и для сюжета. А что сделал Пети? Он как раз, наоборот, отказался от всего сопутствующего. Оставил только самые главные линии и изгибы. И показал нам простую и сильную историю любви и смерти. Но если уж есть два пути постановки, то, очевидно, возможен и третий! И четвертый! Вам это интересно? – горячо говорила Юля. – Очень… – Очень, – повторила Юля. – Не любить балет нельзя. Любите его! – Я, наверное, вас люблю, Юлия Александровна, – не спуская с нее глаз, сказал Кольцов. Сказал и сам испугался своих слов. Ему казалось, что Юля непременно сейчас рассердится и скажет в ответ что-нибудь холодное, колючее. Но она не рассердилась, а спросила: – Что значит «наверное»? – А то, что я профан не только в балете. Не больше я разбираюсь и в собственных чувствах. Даю вам честное слово, у меня никогда не было даже простых увлечений. – Простых и не бывает, – заметила Юля. – Ну, даже мимолетных, даже не предполагающих взаимности. Я не знаю, как их определить… – И не надо! – очень мягко остановила его Юля. – Хотя это странно. У себя в полку вы производили впечатление более сведущего мужчины. – Времени у меня на это не хватало. А может, не встречал таких, которые могли бы понравиться. А вы… вы совсем другое дело. Вы где-то тут, – прижал Кольцов руку к сердцу. – Зашли и… остались… Наверное, это и есть любовь. – А если я оттуда уйду? – серьезно спросила Юля. – Нет. Не уйдете. Никуда не уйдете! – заверил Кольцов. – Бывает, что и уходят, – сказала Юля. – Не выпущу! – поклялся Кольцов. Юля тронула машину со стоянки. Когда они выехали из туннеля под проспектом Калинина и свернули возле памятника Гоголю в переулок, Кольцов спросил: – Что же вы молчите? В конце переулка Юля повернула налево. Потом направо. И остановилась возле дома Ирины. – Что же вы молчите? – повторил свой вопрос Кольцов. – А может, не стоит продолжать этот разговор? – спросила Юля. Кольцов взял ее руку и прижал к губам. Рука у Юли была мягкая, душистая, сухая и теплая. Он несколько раз поцеловал ее длинные пальцы и сказал: – Если так, то все ясно. Но я сделал правильно, что открылся. И помните, это надолго. Может, даже на всю жизнь… – Я же замужем, Сергей Дмитриевич, – сказала Юля. – Это не имеет никакого значения. |