Онлайн книга «Взлетная полоса»
|
– О чем ты хотел поговорить? – спросила она. – Я уже объяснял, совет мне твой нужен. О своих делах хотел поговорить. Да и не только о делах, – ответил Сергей. – Я слушаю. – Не место здесь… – Хорошо, расскажешь по дороге, – решила Юля. – Тоже не очень удобно… – Ничего. Я пойму. Надеюсь, ты меня проводишь? – Конечно. – Вот и хорошо. И пойдем танцевать. Они не пропустили ни одного танца. Но хорошее настроение так к Сергею и не вернулось. Юля скоро заметила это. – Ты как вареный, – сказала она. Сергей молча кивнул. – Тогда пойдем. Нам необязательно быть тут до конца. – Я давно намекал тебе на это. – Но и я тебе говорила, уйти раньше всех я тоже не могла. Они от души поблагодарили хозяев за хороший прием и вышли из кафе на улицу. Уже стемнело, и повсюду зажглись огни. Ночь принесла прохладу. Сергей сразу же почувствовал облегчение, словно освободился от чего-то непосильного, тяжело давившего на плечи, мешавшего спокойно дышать. И даже удивился этому, так как усталости физической до этого не замечал. Но потом понял, что облегчение наступило душевное, хотя и это тоже казалось странным, ибо утром он даже обрадовался, получив на званый семейный ужин к Зарубе приглашение. Что же, в таком случае, произошло? Ведь весь день он провел исключительно в кругу друзей и своих коллег. За столом тоже было весело. А он с трудом дотянул до той минуты, когда в конце концов распрощался с гостеприимными супругами… Они шагали с Юлей совсем близко друг от друга. Он держал ее за руку чуть выше локтя, жадно впитывая исходящее от нее тепло и думал о том, что как это ни странно, но именно друзья, эти очень славные и милые люди, тяготили его все это время. Он слушал их, говорил с ними, смотрел на них, а хотел и ждал только одного – остаться скорее наедине с Юлей. И когда остался, всякое оцепенение сразу прошло. Но не прошла обида, десять, двадцать, сто постепенно накопившихся за эти годы цепких и колючих, как усы овсюка, маленьких обид за постоянные отказы на все или почти на все его предложения и просьбы. И хотя ему было очень приятно вот так неторопливо идти сейчас вместе с Юлей по освещенному ночному проспекту, говорить с ней о своих делах ему вдруг в первый раз решительно расхотелось. Юля со свойственной ей проникновенностью, очевидно, тоже почувствовала это, потому что, так же как и он, шла молча, ни о чем больше его не расспрашивала, ничего ему не говорила, но, поравнявшись с небольшим, заросшим кустами сирени сквериком, все же не выдержала и сказала: – И все же ты обиделся… Сергей неопределенно пожал плечами. – Тогда чем же ты недоволен? – продолжала допытываться Юля. – Собой, – ответил Сергей первое, что пришло на ум. – Собой? Что же у нас не так? – А что так? – Ну, хотя бы у нас прекрасный характер. Мы многое умеем, – начала перечислять Юля. – Например? – прервал ее Сергей. – Умеем добиваться своего. – Чего же, в таком случае, я добился? – Ты? – Да, я. Майор Кольцов Сергей Дмитриевич. Тридцати трех лет от роду. Холостой. Ни офицер, ни ученый. Ни теоретик, ни практик. Ни богу свечка ни черту кочерга, – словно прорвало Сергея. Юля снисходительно улыбнулась, словно разговаривала с ребенком. – Спроси лучше, чего ты не добился. И то пока. – Этого мне спрашивать не надо. Это я знаю лучше всех сам. Я начинал сто дел и ни одного не закончил так, как хотел. Ни одного! А Ландау, кстати сказать, в мои годы уже разработал теорию сверхтекучести гелия. А Резерфорд создал целую отрасль науки о радиоактивном распаде. А Ферми! Да он свою количественную теорию бета-распада обосновал уже в тридцать два года. А Бутлеров! А Жолио Кюри! А Юрий Овчинников, нынешний вице-президент Академии наук! Ведь мы занимались в университете в одно время. Правда, я начинал, а он уже заканчивал химфак. Но в свои тридцать-то три года он уже имел такие научные открытия, которые мне и не снились. – В тридцать три! – усмехнулась Юля. – Да Эварист Галуа в двадцать один год вообще уже ушел в мир иной. А свою теорию топологии разработал еще в девятнадцать. И стал известен на весь мир! – Не об известности я. Не слава их не дает мне покоя. Не зависть меня гложет. Далек я от этого. Дела их, свершения заставляют задумываться над результатами собственной работы. Но Юля почему-то не хотела принимать этот разговор всерьез. – Уверяю тебя, если бы они работали в нашем КБ, они не сделали бы и половины того, что сделал ты, – успокаивающе проговорила она. – А по-моему, сделали бы гораздо больше! Несравнимо больше! Теперь уже Юля неопределенно пожала в ответ плечами. – И знаешь почему? Знаешь, что всех их объединяет? Через что непременно прошел каждый из них? Хоть и разные они все, и условия работы были у каждого свои, а я уверен – каждый из них в свое время не побоялся переступить через то, что казалось непереступаемым. Не побоялись пойти против привычного, устоявшегося. Не испугались поколебать незыблемое. А мы-то как раз этого и боимся. – Это ты-то боишься? – с любопытством взглянула Юля на Сергея. – Наверно. – В таком случае тебе еще нет тридцати трех. И ты, как мальчишка, сам не знаешь, чего хочешь. – Да есть, Юленька! Есть! И это очень обидно. – Тогда, тогда тебе остается лишь сказать, что во всем виновата я, – уже серьезно сказала Юля. Сергей сразу осекся. Начинать разговор в этом направлении или, вернее, продолжать тот, который они только что вели, ему уже не хотелось. Это было ни к чему и глупо. И он снова вернулся к их взаимоотношениям. – Почему ты все же не поехала ко мне? – Приеду в следующий раз, – спокойно сказала она. – Когда это будет? – Ты же никуда больше не уезжаешь, выберем время. – Я уже не верю тебе. – Напрасно. – Иногда мне кажется, что ты просто играешь со мной, как кошка с мышкой. – Глупости. Просто ты многого не понимаешь. Или не хочешь понять. – Чего именно? Того, что ты замужем? – Ты видишь в этом лишь формальную сторону и не желаешь понять главного. Мы, женщины, намного инертнее мужчин. Привычки у нас укореняются глубже. А что ты сделал для того, чтобы заставить меня свернуть с уже выбранного мною пути? Заладил одно: «Идем ко мне! Идем ко мне!» – Юленька, я насовсем тебя зову. Ты мне на всю жизнь нужна. Больше света нужна. – Для этого любить надо. Очень любить. |