Онлайн книга «Дело марсианцев»
– Как ты узнал? – насторожился Акинфий. – Неужто взял да спросил в лоб? И где, прямо на улице? Он ведь тоже тебя запомнил! Как, как же все это было-то? Не томи, рассказывай. И поэт вкратце поведал товарищу о дневных похождениях, умолчав разве что о некоторых несущественных деталях вроде разговора с бывшим купцом Парнушиным. Ведь показания кабацкого ярыги впоследствии подтвердились самыми вескими сведениями от полковника Буженинова. И о «дубовой засаде» Тихон не счел нужным поведать, сперва даже позабыв о ней в горячке повести о допросе Накладова, а после сочтя эти сведения ничтожными. – Так или иначе, а бедная Манефа до сих пор в плену у кошевников, – подытожил граф Балиор. Горевшие словно в лихорадке глаза ученого вновь закрылись, но по лицу его было ясно, что ни о каком лечебном сне и речи нет. Напротив, на нем читалась усиленная работа мысли. Тут в дверь постучали, и в комнату с подносом вошла Фетинья. Она принесла два полных бокала клюквенной настойки – в одном вино было горячим, его-то девушка и вручила больному, а во втором обыкновенным. Тихон с благодарностью сделал большой глоток, смачивая натруженное повестью горло. – Выходит, они думают, будто я стакнулся с пришлецами и обменял Манефу на какие-то ученые услуги? – задумчиво произнес механик, когда служанка удалилась. – Видимо, так. Тут для тебя может крыться немалый козырь – скажем, ты доблестно прознал о похищении девы и героически выторговал ее у пришлецов, пока ее не унесли в Марсианию. Лишь бы сама несчастная не проболталась об истине! – Ох, не нравится мне это… – А мне, что ли, нравится? Выручать Манефу надобно! – О том и спору нет. – Но голос Акинфия был горьким, и понятно отчего – сам он, как бы ни мечтал, не мог пока взять реванш в схватке с татями и принужден был проводить свои дни в постели. – Прости меня, Тихон, что я втравил тебя в такую дурацкую гишторию. Днесь-то бы я остерегся, пожалуй, волочь девицу в Устьянский рудник, раз там окопались фальшивомонетчики Дидимова. Граф Балиор вздрогнул и в ужасе уставился на приятеля. – Так ты и впрямь думаешь, будто они… – Уверен. Иначе как бы они могли так быстро узнать, что кто-то незваный к ним пожаловал? И откуда бы тогда у какого-то экзекутора столько денег на хорошую квартиру, приличный стол и даже французского парикмахера? – Ну, в общем… Может, у него богатый дядя недавно помер? Кстати, этот негодяй Накладов еще сказал, будто воздухолет возле рудника видали крестьяне князя Струйского, помнишь? – Чепуха! С того краю у него лесные угодья, никаких деревень там нет и в помине. Не-ет, они сами меня выследили, когда я подлетал к руднику, и только дожидались момента, чтобы разлучить с Манефою. – Если они дидимовские, почему тогда не доставили хозяину дочь в тот же день, как бросили нас на погибель? – резонно поинтересовался поэт. – А вот это как раз самое странное и есть, – поднял палец Акинфий. – Именно это не нравится мне больше всего – сам понимаешь, какое-то глупое ранение вовсе не так страшно, как неясность с судьбою Манефы. Эх, пуститься бы сейчас в путь и вызволить деву, да заодно и с татями разобраться! – Как ты помнишь, они с нами уже разобрались, и весьма ловко. Возразить на это Акинфию было нечего, и все же он явно лелеял в душе мстительный огонь. Увы, воплотить его в решительные деяния было невозможно. – Пусть хоть у тебя с нею получится, дружище, – вздохнул он обреченно. – Будь у меня такой прекрасный шанс вызволить девицу из пут кошевников… Что ж, не судьба так не судьба. Видать, век мой коротать мне бобылем, наедине с бездушными механизмами. Разубеждать друга было нелепо, и все же Тихон попытался утешить его, а затем поднялся – пора было, в самом деле, отправляться на спасение возлюбленной. Вот только механик не отпустил его так просто: – Пойди ко мне в лабораторию и открой шкап, там на полках найдешь все, что тебе пригодится в походе. Полагаю, понадобится самострел, яд, колба с фосфором, свечи со спичками, кисть и белая краска для отмечания пути в пещерах, веревка и карта рудника… Седельную суму пусть Глафира соберет, да провианту туда положит, а то вдруг Манефу голодом держат? Главное, яду не забудь и самострел, пистолем врагов не одолеть. – Не собираюсь я никого убивать, тем более тайком, словно змея, – уперся поэт. – Яд не смертельный, успокойся. Он только обездвиживает на время, как раз чтобы сбежать успеть. Я сам его смешал и на свиньях проверил, средство надежное. Самострел почти детский, бьет всего на двадцать шагов, однако точность весьма приличная! Переспрашивать Тихон не стал. В самом деле, сражаться с помощью фузеи и кинжала против множества врагов нелепо – моментально прикончат, пусть даже и утянешь за собою на тот свет двоих-троих татей. Не в том весь смысл затеи, чтобы кровь чужую проливать и собственную шкуру подвергать опасности. Однако яд? Каково это, исподтишка, словно индеец, всадить стрелу в человека, даже отпетого кошевника? Ладно хоть не насмерть! – Сумеешь воздухолет мой в сарай пригнать, не побоишься? – Кто, я? – А то кто же? Если помнишь, никому более неведомо, что марсианцы – миф. Не Глафиру же или Прокопа-кузнеца мне просить? Поверь, с воздухолетом при наличии силы справился бы и малый ребенок, а уж ты и подавно сумеешь. – А я не слишком для него тяжел? – усомнился Тихон. – Да еще с Манефою? А ну как сверзимся с высоты орлиного полета? – Ежели поднять в воздух не сумеешь, тогда бросай… А куда лететь, сообразишь, сверху даже ночью кое-что видать, фонари в городе уж точно. А если повезет и тучи разойдутся, то Луна тебе не хуже солнца дорогу укажет. – Да как же я полечу без практики? Куда влезать, что крутить? – Схему видал в сарае? Неси, растолкую. Самострел, кстати, там же. Эх, как бы он еще на месте был, воздухолет-то! – покачал головою Акинфий. – Боюсь я, тати выследили меня, когда я умыкал Манефу, и не успокоились, пока не наши летательный аппарат. Что уж они по невежеству своему с ним учинить могли, о том и думать не хочется. – Будем верить в лучшее, – утешил друга поэт. Хотя, если бы ему пришлось быть искренним до последнего предела, он бы признался, что примет исчезновение небывалой машины с облегчением. Верхом или в дрожках, знаете ли, как-то спокойнее будет добираться, буде Господь поможет освободителю и дева вырвется из плена. – Чуть не забыл, – встрепенулся механик. – Слава Богу, успел я раньше еще две световые пробирки заготовить, да главное-то тебе и не сказал: не вздумай открывать никакую без нужды! Фосфор – очень опасный яд, и крупинки малой хватит, чтобы человека на тот свет отправить. А будешь встряхивать – закрывай наново пробкой, чтобы не просыпать ни крошки. Все понял? – Не пугай, справлюсь. – Отнесись к этому серьезно, иначе тебя ничто не спасет. |