Онлайн книга «Московский Джокер»
|
– Может быть, произошел случайный конфликт? Все-таки дело ночное… – Конфликта не было. И контакта не было. Их окружили и сразу открыли ураганный огонь. На уничтожение. – Что ты предлагаешь? – Немедленно арестовать Толмачева. А если не удастся, пустить ему пулю в лоб. – У тебя есть доказательства? – Мне позвонил один из уцелевших. Он умирал, после разговора я набрал его номер, но подошла жена и сказала, что он не возвращался с ночного дежурства. Значит, до дома он так и не дошел. А перед смертью люди не врут. Так ведь? – Вероятно. Сам я еще не умирал, поэтому не могу сказать тебе точно. Это все? – Я направил людей на поиски Кортунова, который, со слов звонившего мне, случайно уцелел. А только что я говорил с человеком, который уже побывал на месте событий. Он рассказал, что там были применены огнеметы. Затем они, видимо, подогнали туда грузовики. Ну, ты понимаешь, для ликвидации последствий. – Так им это удалось? Ликвидировать? – Конечно, в темноте и в спешке – не до конца. Следов бойни там еще предостаточно. – Но до утра они могут исчезнуть совсем? – А мы до утра, Олег Юрьевич, ждать не можем. До утра, если мы сами, без всяких прокуроров, не остановим Толмачева, от нас могут остаться только таблички на дверях кабинетов. Это до утра. А к обеденному перерыву исчезнут и они. – Ты предлагаешь использовать статью о признаках непосредственной опасности для личности или государства? – Какие там признаки? Опасность самая непосредственная. И, можно сказать, уже наступившая. Толмачев приступил к так называемой рекапульте. – К обратной чистке? – К ней самой. После моих ребят придет очередь тех, кто расправился с ними. Потом ликвидируют меня или обоих нас вместе. А закончится это все на самом Толмачеве. Но его куриные мозги не могут вместить, что у рекапульты острая вершина. – Может, его тоже обманули? У тебя же, вот, не куриные, а он сумел тебя уговорить. – Я не собирался никого убивать. Тем более боевых друзей. Ты что говоришь? – Я вот что думаю, Иван Григорьевич. Непосредственную опасность для людей Толмачев, конечно, представляет. И остановить его прямо сейчас, ночью, необходимо. Тут нет вариантов. Но желательно его не застрелить, а задержать, а для этого требуются уже совсем другие резоны. – Для кого? – Для тех людей, с кем я собираюсь сейчас переговорить. – Тебе нужны факты? – Желательно их иметь. Что за операция? – В области финансов. Валютная провокация, можно сказать. – Та-ак… Ну ты хорош, Иван. Ты, может, финансист? Что же ты ввязался? Или, может, ты биржевой брокер? – Голову мне Толмачев задурманил. Трескотней о том, что на доллар удавку натянем, а рубль – воссияет. И я, штопаный сапог, уши развесил и губы распустил. А он в это время уже ребят моих приговорил и исполнителей подыскал. – Слушай, Кублицкий, а ведь и мне только что о валюте удочку закидывали. Я нахожусь на одной даче и здесь собрание происходит каких-то потрясающих старцев. Как будто ожил городок в табакерке, или что-то в этом роде. Я бы считал, что сошел с ума или наглотался галлюциногенов. Но боль в ноге, по которой меня сегодня «перетянули», и знаки внимания, которые оказывают мне хозяйка и ее дочь, говорят о том, что если тут кто и бредит, то это не я. – Так что о валюте, Олег? – Хозяйка меня уже один раз в гостиную водила, где старцы как бы собрание свое проводят. Как бы представили меня. Сначала, конечно, светские фразы пошли. Ни о чем и о погоде. А потом, очень опять как-то небрежно, посоветовали мне избавиться от валюты. Вынуть отовсюду вклады, если таковые у меня имеются, и выкинуть их на рынок. – А это как? – Приобрести на всю наличность все что угодно: недвижимость, камешки, барахло. – Вложиться? – Так точно, господин подполковник. Вложить все во что угодно. Они почему-то ожидают, что доллар переживет краткий, но очень резкий приступ слабости. Долларовые цены – на все! – взлетят в два-три и более раз. А потом так же внезапно вернутся на прежний уровень. – А потом, Олег Юрьевич, может не быть даже супа с котом. Твои старцы, похоже, слышали звон, да не знают где он. – Это то самое, что предлагал тебе Толмачев? – Оно и есть. Ведь ты же не веришь в совпадения? И правильно делаешь. Только у Толмачева сценарий маленько другой, чем у твоих раритетов. Цены взлетят не в два-три, а в пять – десять и более раз. Но самое главное, что потом никуда они не вернутся. А будут подниматься еще и еще раз. До тех пор, пока доллар не превратится в деревянный. Как валюта одной славной, хорошо нам знакомой империи. – Это же бред! А что будет происходить в это время во всем мире? – Конечно бред. И что где будет происходить, я тебе не скажу, потому что сам ничего не знаю и не понимаю. – И тем не менее… – Вот именно. И тем не менее я поверил Толмачеву, что у наших яйцеголовых все просчитано и что куда ни повернет, а ничего, кроме пользы, для матушки-России выйти из этого не может. – А на самом деле? – А что на самом деле? Толмачев, конечно, теперь враг. Он кровь переступил, и теперь ему назад ходу нет. А только сдается мне, что и его запутали, как и он потом меня. Толмачева надо валить, он у них силовым ресурсом является. А вот у кого «у них», в этом надо разбираться. С чего начнем, начальник? – Я сейчас проведу второй раунд переговоров со старцами, А ты начнешь с того, что немедленно покинешь квартиру. Твою пятерку спецназа, чтобы их никто не переподчинил, я перевожу в новую точку, в избушку на курьих ножках. И связи не дам. Но силой нам все равно генерал-лейтенанта не проштурмовать: маловато у нас сил. – Что же ты предлагаешь? – Постараться получить убедительные доказательства и выйти с ними на самый верх. – А успеем? Первая легкая паника, как бы пробная волна, должна пойти уже завтра утром. – Уже сегодня утром, ты хочешь сказать? – Тем более. А дальше очень быстро – по нарастающей. Если не найдем, кто здесь крупье, то даже ликвидация или арест Толмачева могут уже ничего не остановить. Паника на финансовом рынке – страшная сила. – Ладно, мы сейчас по телефону ничего с тобой не сварим. Старцы тоже какой-то прикуп держат. Но кто у кого в доле? О-ля-ля. Кстати, с какой суммой вы с Толмачевым начинали, как ты изволил выразиться, финансовую провокацию? – Очень много, Олег, очень много. За половину ее или четверть одно государство другому войну может объявить. – И доступ, разумеется, к ним закрыт? – Конечно. Те же люди Толмачева. Он им приказал, они пошли и убили моих. А теперь блокируют груз с деньгами. |