Книга Леонора. Девушка без прошлого, страница 53 – Хармони Верна

– Мне нужно выпить.

– Мне тоже.

Они переступили через свежеуложенные рельсы и, миновав кооперативный магазин, зашли в паб на углу, провонявшийся застарелым пóтом и пролитым пивом. Он был забит бушменами и фермерами – одни пришли с востока, другие с запада, – слетевшимися на спиртное.

– Два виски! – заказал Том и огляделся. – А вон Фланеган и Беркшир. – Подняв стакан, он приветствовал пару грубоватых гуртовщиков с фермы Баратта.

При их приближении мужчины ухмыльнулись.

– А я все думаю, где же встречу ваши уродливые рожи! – воскликнул гигант Фланеган, у которого от виски уже заплетался язык.

– Не старайся нас охмурить! – в тон ему ответил Том. – Смотри, чтоб твоя девчонка тебя не приревновала.

Они пожали друг другу руки с крепкими мозолистыми ладонями. Беркшир молчал: он уже успел залить глаза элем и теперь просто улыбался глупой улыбкой.

– Нормально продали утром? – спросил Том.

– Продали? Да это больше похоже на грабеж! – проворчал Фланеган. Он был на голову выше самого высокого парня в их округе, этот огненно-рыжий ирландец, державший рекорд по стрижке овец на территории в сто миль вокруг, – человек, знаменитый своими талантами, которых было ровно три: стрижка овец, пьянство и драки.

Беркшир пожал плечами:

– Тот парень просто взял нас за яйца.

– Да уж. – Фланеган пожал губы. – А где твои братья, Том?

Том со злостью топнул ногой:

– В армию записываются.

– Ни черта себе!

Том принялся нервно крутить стакан, пока виски не начало выплескиваться через край.

Фланеган взглянул на Джеймса:

– А ты все проедаешь чужие харчи, Джеймс?

– А ты все пропиваешь деньги на молоко твоим деткам, Фланеган?

Джеймс выпил свое виски одним глотком.

– Это точно, черт побери! – Тот мрачно сплюнул на пол. – И сижу там как раз рядом с твоим папашей.

Джеймс со злостью стукнул пустым стаканом по стойке бара.

– Да я же пошутил! – Фланеган грубовато хлопнул его по плечу, едва не сбив с ног. – Все нормально, Джеймс?

Он ударил Джеймса по руке, ухмыляясь и зло поблескивая глазами, и отошел.

Джеймс взял себе еще выпивку, поднес стакан к губам и осушил его одним махом.

Том с тревогой наблюдал за другом:

– Полегче, приятель. Ты же не пьяница.

Джеймс проигнорировал его и заказал третью порцию. Рука побаливала после удара Фланегана, и он рассеянно поглаживал ее ладонью. Глядя на коричневые бутылки с пивом и виски за стойкой, он вдруг увидел бутылку, которая стояла тогда на столе у Шеймуса. Он вспомнил выражение лица Шеймуса, когда тот ударил его, вспомнил этот пьяный взгляд, который ничем не отличался от взгляда Фланегана. Шум бара оглушал. Он выпил и закрыл глаза. Горестные мысли звучали все настойчивее, воспоминания становились все более страшными, и он выпил еще. Паб содрогался от стука молотов на станции, и этот металлический лязг пульсировал в его мозгу, как головная боль.

Фланеган, который шатающейся походкой шел через бар, плеснул виски из стакана Тому на рукав.

– Поосторожнее! – воскликнул тот.

Фланеган влез между Томом и Джеймсом, обхватив их за шею здоровенными ручищами.

– Два виски для моих приятелей! – завопил он. Лицо его блестело от пота и алкоголя, губы были слюнявыми. – Видели этих кули ^[7], что прокладывают колею? – пробормотал Фланеган. – Они со своими косичками похожи на вонючих женщин. Ненавижу кули. Так бы и поприбивал их этими же молотками.

Джеймс сжал свой стакан с такой силой, что, казалось, он сейчас треснет:

– Оставь их в покое.

– Что ты сказал? – Фланеган удивленно наклонился к нему.

Джеймс выдержал его пьяный взгляд не моргнув:

– Нельзя бить людей за то, что они хотят жить лучше.

Фланеган выдержал паузу и, закинув голову, расхохотался. Потом присвистнул и засмеялся снова, да так, что несколько человек повернулись к ним и начали прислушиваться.

Из-за выпитого Джеймс видел Фланегана как в тумане. Он смотрел на его похожие на сосиски пальцы, такие же короткие и крепкие, как у Шеймуса. Во рту чувствовался вкус крови – его крови, поскольку он прикусил губу, стиснув зубы. Все хорошее куда-то ушло, как голос, теряющийся в глубоком колодце; осталась только злость, которая нарастала, захватывая все, что могло дать ей рост.

Фланеган поднял свой стакан. Зрачки его в тусклом свете бара казались огромными.

– Тост! – закричал он. Язык его заплетался. – За попрошайку, который любит кули! Покойная мать может им гордиться!

Кулак Джеймса обрушился на широкий нос Фланегана еще до того, как он успел поднести стакан к губам. Тот был ошеломлен и от удара согнулся. Потом повернул голову, словно не веря в то, что произошло. Глаза его дико вращались.

– За что, сукин ты сын?

Джеймс нанес удар ему в челюсть, и Фланеган полетел в толпу, которая поддержала его и не дала упасть. Джеймс бросился на него и принялся бить по лицу, сбивая в кровь кулаки и выплескивая гнев, накопившийся на все сразу: на Шеймуса, на сломанный плуг, на засуху, на чужое милосердие, на долги, на смерть, на потери и на пустоту в сердце. Фланеган отвечал ударом на удар, хрипом на хрип, не обращая внимания на столы и бьющееся стекло.

Сквозь захлестнувшую его волну адреналина Джеймс услышал голос Тома:

– Ох ты, господи!

Но другие мужчины начали оттаскивать его:

– Не трогай их! Это честная драка!

Потом послышался еще один голос:

– Честная она или нечестная, выведите их, пока они тут все не разнесли к чертовой матери!

Они продолжали драться, но общими усилиями их вытянули наружу и швырнули в пыль. Джеймс поднялся, но Фланеган очень больно ударил его по ребрам и сбил с ног, а после поднял за грудки и нанес два удара в голову. Они вцепились друг в друга разбитыми в кровь руками, но теперь, когда теснота паба уже не мешала, Фланеган смог использовать всю свою силу сполна. После очередного удара голова Джеймса дернулась, и он уже не видел, куда падает, просто провалился в темноту.

– Сверни пальто и сунь ему под голову.

Голос Джона доносился словно из туннеля.

Джеймс попытался открыть глаза, но правый заплыл полностью, а на левом удалось добиться только узкой щели, при этом полоска света, казавшегося невыносимо ярким, стала для него настоящим мучением. Голова казалась огромной, как арбуз.

Джеймс видел звезды. Настоящие звезды, которые висели в небе и покачивались, а потом удваивались и расплывались. Он закрыл один глаз, другой и так не открывался, и в голове закружилась темнота, ви́ски забурлило в желудке, земля накренилась. Он ворочался на охапке сена, пока едва не вывалился из телеги. Потом его вырвало через борт, и каждый позыв отдавался мучительной болью в ребрах.