Книга Тень фараона, страница 81 – Сантьяго Мората

Ее помощницы приготовили ложе в центре зала перед статуей богини, освещенной массивными дорогими ароматическими свечами, и оставили рядом все виды еды и питья.

Женщина села на ложе и показала, что я могу приблизиться к ней. Улыбаясь, она прошептала:

– Ты не помнишь меня?

Мне пока не удалось вспомнить ее, поэтому ее слова удивили меня.

– Прости, я совсем недавно бился с врагами и до сих пор еще образы варваров ранят мое Ка и мешают видеть что-либо другое. Но твое лицо кажется мне очень знакомым. Тебе придется напомнить мне, если ты будешь так добра.

Она озорно улыбнулась.

– Ладно. Однажды твой друг заставил тебя лечь со мной, и хотя сначала ты просил у меня помощи, – она взглянула на богиню, – божественная Хатхор знала, что тебе нужно.

Я удивленно вскрикнул, вспомнив, подавил восклицание и спросил:

– Но… как же ты оставила?..

Она закрыла мне рот ладонью и приблизила губы к моему уху.

– Это секрет. – Она рассмеялась. – Когда город Солнечного Диска пришел в упадок, матушка отошла от дел, потому что была богаче тех, кто посещал ее… заведение. Но, очень довольная… своими самыми любимыми дочерями, – ее шутка была подчеркнута паузами, – она помогла нам удачно пристроиться. Небольшой шантаж – и некоторые из нас оказались в храмах, другие стали супругами богачей…

Я улыбнулся.

– Несомненно, тебе повезло.

– Да. Я довольна своей жизнью, за эти годы даже скопила достаточно средств на то время, когда устану быть той, кем я являюсь сейчас. Мне не нравится зависеть от Фив. Когда я почувствую себя старой или некрасивой, то просто уйду.

Я пожал плечами.

– И… что ты будешь делать?

Она рассмеялась, лукаво поглядывая на меня.

– То же, что мы собираемся делать сейчас. Церемония настоящая, верные высоко ценят ее, ожидая милости богов, и не мне нарушать закон.

– Но…

Она вопросительно подняла брови, но глаза ее лучились весельем. Я покраснел и все еще противился.

– Знаешь, мое сердце принадлежит другой.

Она расхохоталась, но не обидно. Это был здоровый смех.

– Я знаю. И знаю также, что любой человек, судья или даже бог считает не прелюбодеянием, а честью таким образом общаться с богиней ради блага народа. Этим простым действием ты демонстрируешь свою любовь к тем, кто привел тебя сюда, к богине и к той самой женщине, которую любишь, поскольку жертвуешь самое лучшее, что есть в тебе, и богиня, несомненно, получит твою энергию, как получит ее из плодов, которые начнут собирать завтра.

– Скажи мне, ты считаешь, что так оно и есть?

– Разумеется. Я очень серьезно отношусь к своей роли.

Она говорила об этом с плутовской улыбкой, но я верил ей. И ее ответ меня изумил, потому что не был частью предусмотренного сценария.

Я подумал о славных жителях селения, которые привели меня сюда. Без сомнения, они заслуживали того, чтобы я исполнил свою роль. Я с уважением относился к этой прекрасной жрице, которая была почти так же скептична, как и я сам, но исполняла свою роль превосходно. Я еще сомневался, как вдруг прекрасная идея озарила мое Ка.

– Признаю, что недооценивал тебя. Ты не только прекрасна, ты еще и очень мудра. Скажи, что произойдет в ближайшие дни?

– Как местная верховная жрица я должна поехать в Фивы, чтобы отчитаться перед богиней, обитающей в храме в большом городе, и тогда она примет мою жертву.

– Возьмешь меня с собой? Скажем… как своего слугу?

Она удивленно выгнула брови:

– Это не опасно для меня?

– Вовсе нет. Я никогда не подвергну тебя опасности.

– А в чем моя выгода?

Я улыбнулся:

– В эту ночь я с жаром буду совершать приношение богине.

– А в остальные, пока мы не расстанемся?

Я расхохотался.

– Договорились.

Это не была ночь любви, но я вспоминал ее с нежностью весь остаток моей короткой жизни и вечного существования.

Нефрет, так ее звали, хотя ее имя не должно было произноситься, и только мне было открыто ввиду моей настойчивости, была нежна, как человек, отдававший свою любовь богу.

После того как мы поговорили, она хлопком в ладоши подозвала остальных жриц, и они уселись вокруг нас, тихонько напевая, а три из них играли на музыкальных инструментах – флейте, арфе и маленьком барабане, – едва касаясь их. Казалось, они боятся разбудить богиню.

Я помню тонкий пьянящий запах ладана и легкие ароматы благовоний, хорошо мне знакомые как искушенному придворному: это был кифи ^[15], не такой дорогой, как тот, что я знал как аромат благородных дам в городе Солнечного Диска, но такой же приятный, мирра и тириак ^[16], а также благовоние, предназначенное только для богини, оно называлось «тайна Мин», и еще тишеп и мадхет.

Все девушки направились к статуе, принося ей в жертву свои тела, они сменяли друг друга, чтобы нежно любить меня символическим образом (в первые минуты я испугался, что придется совершать совокупление с каждой из них, потому что мое тело не было готово к таким подвигам). Одни целовали меня, другие ложились рядом, не касаясь меня, а самые дерзкие трогали меня и даже прижимали к себе. Я даже овладел двумя из них, хотя это длилось недолго, потому что, когда я терял голову от страсти, Нефрет дотрагивалась до них, и они послушно отстранялись. Наставала очередь верховной жрицы, которая улыбалась мне улыбкой опытной женщины, прежде чем предаться любви.

Я считал это честью, наградой за свое участие в сражении, и весь этот ритуал нисколько не мешал мне бесконечно обожать царицу, хотя в этот раз мне не нужно было представлять ее лицо вместо лица Нефрет, которую я любил в течение всей ночи, словно это была моя обязанность, и мы оба издавали такие громкие крики, что их наверняка должны были слышать за стенами храма.

Нефрет, невероятно пылкая и очень опытная, давала мне краткие передышки, во время которых мы ели пищу, лежавшую рядом с нами, чтобы набраться сил и продолжать любить друг друга. Однажды ей пришлось даже дать пощечину девушке, которая, не знаю, ведомая желанием или пылкой преданностью богине, хотела, чтобы я взял ее без согласия верховной жрицы.

Я помню каждую необычную позу, которую придумывала Нефрет. Когда мой взгляд отклонялся от ее тела, он наталкивался на исступленные улыбки и жадные глаза завидующих красавице Нефрет жриц, которые отдали бы все, что угодно, лишь бы оказаться на месте верховной жрицы, даже будь я мерзким бородатым хеттом.