Онлайн книга «Кондотьер»
|
– Если ты имеешь в виду Ларису… – Я имею в виду вас обоих, – Генрих обошел стол и остановился перед этой своей «ла петит компани». «Маленькая компания… семейный круг… Почему мне не смешно?» – Сердцу не прикажешь, – вступила в разговор Лариса Антоновна и тоже поднялась из кресла. – Мне кажется, Генрих, выяснение этих давних подробностей не имеет никакого смысла, тем более при посторонних. – А кто у нас посторонний? – губа Генриха дернулась, но и только. Возможно, случайное движение, но, может быть, и нет. Натали очень не хотелось, чтобы Генрих продемонстрировал на людях – тем более, при таких свидетелях – ту темную сторону своей души, которую она иногда угадывала в его взгляде или интонации. – Здесь нет случайных людей, Лариса, если тебя беспокоит именно это. Наташу вы все знаете, она моя гражданская жена… «Гражданская жена, вот как это теперь называется? Впрочем, отчего бы и нет?» – так или иначе, но определение ей скорее понравилось, чем наоборот. Быть «гражданской женой» Генриха оказалось приемлемо. Уместно. И даже приятно. «Вот же черт!» – Ну, а полковник Шустер мне вообще, как приемный сын. Верно, Людвиг? – Вообще-то я майор, командир! – очаровательно улыбнулся Людвиг. – Был! – отрезал Генрих, закрывая тему. – Поменяй погоны, и чтобы на коронации был при всех регалиях и с полковничьими погонами. Rozumíte mi? [63] – Не волнуйся, командир! – еще шире улыбнулся Людвиг. – Все будет исполнено в лучшем виде. – Тогда к делу! – Что за дело? – подалась вперед Лариса Берг. А вот ее супруг чуть было не отступил назад, мало что полный генерал. Он был на нервах, едва ли не испуган. Но уж точно, что взволнован. – Дел у нас несколько, – Генрих достал папиросу, не торопясь закурил, выпустил дым. Пауза тянулась долго, казалось, бесконечно. Даже Натали проняло, хотя она-то тут явно была ни при чем. Остальных только что не трясло. «Да, господин Хорн, умеете вы ужас наводить! И как это я раньше не замечала?» – Но в том, что не замечала, не было ничего странного: слишком близко находилась, вот и не заметила. В оке тайфуна тоже, говорят, тихо… – Итак, – Генрих заговорил жестко, напористо, совсем не так, как говорил до сих пор, без иронии, даже без сарказма, то есть вполне серьезно. – Времени у нас в обрез. На коронацию, в какой бы спешке ее ни организовывали, опаздывать не принято. Поэтому начнем с главного. Федор, Лариса, не хочу, чтобы между нами оставались недомолвки. Кто с кем спал, мне не интересно. Времени прошло много, и весь этот адюльтер потерял признаки актуальности. Это раз. Второе. Я читал ваши доносы… – Но… – простуженно прохрипел Берг. – Без «но», Федор! – Генрих не позволил Бергу даже начать фразу, не то что закончить. – Дело было, но сгорело. Я сам его сжег. И не смотри на зятя. Во-первых, он тебе и не зять вовсе, как ты знаешь. А во-вторых, в данном случае, Айдар Расимович ничего сделать для тебя не мог. Он бумаг не видел, содержания их не знал, да, если бы и знал… Скажи, Айдар, ты в чьей команде играешь? – В вашей, Генрих, – Бекмуратов ответил спокойно и взглядом не дрогнул, но Натали видела – ответ дался ему не так просто, как могло показаться, да и сам Бекмуратов к идее «командной игры» привыкнуть еще не успел. «Это же какой у Людвига должен быть лютый компромат, чтобы жандармский генерал вот так, с ходу, отступного сыграл?!» Однако слова прозвучали, и для большинства присутствующих они не предвещали ничего хорошего. На Ларису Антоновну и Маргариту даже смотреть было жалко. «Сильный ход!» – Так вот, Федор, я твой донос читал и объяснительное письмо военному министру тоже. Читал показания. Одиннадцать страниц, где и правда наличествует, чего уж там, но лжи куда больше. Что касается тебя, Лара, твои эпистолярные упражнения я прочел с большим интересом и не без удовольствия. Мазохизм, конечно, но из песни слова не выкинешь. Ты женщина талантливая, что есть, то есть! Слог, стиль, содержание… – Ну и что? – Лариса Антоновна взяла себя в руки куда быстрее своего мужа, пусть он и генерал от инфантерии. – В газетах распечатаешь, какая я тварь подколодная? В суд подашь? – Подам, – кивнул Генрих, – но не за доносы, а за воровство. – Что? – эту реплику подала Ольга, что было более чем странно при ее-то подготовке. – Людвиг, будь добр, зачитай, пожалуйста, показания госпожи Пяст. – Как прикажешь, командир… – И Людвиг поднял со стола кожаную папку с бумагами. – Не надо! – остановил его Берг, едва Шустер успел открыть папку. Похоже, Федор Игнатьевич со слабостью справился и готов был «соответствовать». – Давай, Генрих, не будем входить в подробности. Верю, что у тебя все запротоколировано, как следует. В конце концов, ты в своем праве «Мне отмщение, и аз воздам», не так ли? В чем конкретно ты меня обвиняешь? – Не тебя одного, Федя, а вас с Ларисой вместе… – Не разрывая зрительный контакт, Генрих отступил на пару шагов назад и присел на край столешницы. – Цугом… Впрочем, изволь. Пункт первый, он же главный. Хищение одиннадцати полотен из собрания великой княгини Полоцкой. Тут наличествуют параграфы и пункты Уголовного уложения, трактующие преступления против членов правящей династии, нарушения прав собственности и брачного права, а также пункт о хищении в особо крупных размерах. Рембрандт, Хальс, Дюрер, Эль Греко… Стоимость похищенного – семь миллионов золотых рублей при самой поверхностной оценке… «Дюрер? Коллекция великой княгини Полоцкой? Господи, да это же, верно, «Эссе хомо» [64] и «Портрет императора Максимилиана»!» – Картины будут возвращены в течение трех дней. Слово офицера! Куда прикажешь доставить, в Ольгердов кром или в Казареево подворье? – В Ольгердов кром, – кивнул Генрих. – И добавь к ним, пожалуйста, мой портрет работы Зинаиды Серебряковой. – Генрих! – протестующе вскинул перед собой руки генерал Берг. – Это совершенно невозможно! Портрет пропал еще тогда! При обыске… – Он, Федя, пропал в гардеробную твоей жены. Стоит в шкафу за платьями. Ведь так, Ольга Федоровна? – Ты получишь его назад, – голос Ларисы Антоновны не дрогнул, однако в глазах плавало безумие. До нее начинало доходить, в какое дерьмо окунал их с Федором Игнатьевичем Генрих. «Бедный, Федор Игнатьевич… Уж лучше бы я вас из чего-нибудь огнестрельного! Всяко лучше, чем это унижение!» – Есть еще фамильные драгоценности Степняк-Казареевых… – голос Генриха звучал холодновато-нейтрально, но его слова… – Господи, Генрих! – лицо Ларисы Антоновны пошло пятнами. – Я же была твоей женой, ты мне их подарил! |