Книга Ничего не бойся, страница 85 – Лиза Гарднер

Знал ли он, что я там иногда спала? Мог ли он представить дочь Гарри Дэя, свернувшуюся калачиком на тайнике, в котором хранятся ее драгоценные трофеи?

Мне понадобилось пятнадцать минут, чтобы найти все камеры, маленькие электронные глаза убийцы. Одна была в гардеробной, вторая – в спальне, а третья – в гостиной. Вот откуда он узнал о моем тайнике. Убийца не просто проникал в мою квартиру, он шпионил за мной. Должно быть, ему или ей случалось бывать у меня гораздо чаще, чем я думала. Чтобы установить такую сложную систему слежения, недостаточно нескольких минут.

Посреди ночи я не стала гадать, как ему удалось все это проделать, а просто залепила объективы кусочками клейкой ленты. Затем, вооруженная одним только гневом, села на диван и стала ждать, когда убийца явится сюда, чтобы разобраться со мной.

Я не стала звонить в полицию. Ничего не сказала Ди-Ди Уоррен или детективу Филу. Да, в моем доме были явные улики, начиная от банок со свежей кожей и заканчивая камерами слежения, что могло бы вывести полицию на след маньяка. Но мне теперь было все равно. Все-таки это вам не игра в полицейских и грабителей.

Это мое личное дело. Семейное.

Я тщательно подобрала себе одежду: коричневые брюки, черная рубашка с длинным рукавом и темно-коричневые мокасины. Просто и ничего лишнего. Затем взяла огромную сумку и сложила в нее несколько предметов повседневной одежды, сверху бросила около тысячи долларов наличными, а также косметику, ножницы и пару головных уборов.

Завтракать не стала. Кусок в горло не лез.

В семь часов утра я уже набирала номер МакКиннон:

– Мне нужно немедленно поговорить с сестрой о нашем отце.

Господи, только бы она разрешила…

Суперинтендант позволила мне приехать после девяти.

У меня была еще куча времени, поэтому я отправилась в ближайший торговый центр. Одноразовый мобильник, несколько одноразовых бритв и еще пара предметов первой необходимости. Когда я закончила делать покупки, у меня оставался еще час в запасе. Я не знала, чем заняться, поэтому просто осталась ждать на парковке, вздрагивая от каждого постороннего шума. Что, если Убийца с розой следит за мной даже сейчас? Вдруг он шел за мной от самого дома? Я стала присматриваться к ближайшим автомобилям, но агент ноль-ноль-семь из меня был никакой. Я была всего лишь уставшим, измученным психотерапевтом, который уже забронировал себе пожизненную путевку в психушку.

Время тянулось медленнее, чем я ожидала. Но наконец часы пробили восемь тридцать, и я поехала в исправительное учреждение штата Массачусетс. Руки на руле нещадно тряслись.

Войдя внутрь, я заставила себя дышать медленно и ровно. Я ведь все это проделывала миллион раз: вписать свое имя в журнал посещений, сдать сумку, поприветствовать охранников Боба и Криса, пройти через турникет, который, как обычно, будет трезвонить из-за моего медицинского браслета.

Третий охранник, Мария, уже настолько привыкла к этому, что даже не стала проверять меня детектором.

Быстрый досмотр, и все готово. Наверное, Мария могла бы проверять меня более тщательно. Но был ли в этом смысл? Они ведь все меня хорошо запомнили за почти шесть лет ежемесячных визитов. Они знали меня, они мне доверяли, и они позволили мне пройти.

Вместо комнаты для допросов, где мы с Шаной виделись в последнее время, Мария провела меня по длинному коридору в комнату для свиданий. Я успешно прошла второй этап и облегченно вздохнула.

Сестра уже ждала меня, в соответствии с правилами держа руки в пластиковых наручниках перед собой. Мария заняла свое привычное место у двери в коридоре, откуда она могла видеть нас – к счастью, только видеть, а не слышать – через стеклянное окошко. Эти так называемые комнаты для свиданий на самом деле изначально предназначены для встреч заключенных с их адвокатами. Снаружи, чтобы не нарушать права заключенных, нельзя услышать, что происходит внутри. Однако некоторые охранники следят за пациентами лечебницы, и это было одной из моих главным проблем.

Но всему свое время.

Пока же я вошла в комнату, проследовала к свободному стулу и села.

Сестра выглядела так, словно у нее выдалась такая же ночь, как и у меня. Бессонная. Полная тревог и волнений. В первый раз у нас было что-то общее.

Великолепно.

Шана хмуро посмотрела на меня:

– Новый образ? Тебе не идет.

Я проигнорировала ее выпад и взглянула на часы. Пять минут, плюс-минус.

Сестра нахмурилась еще больше:

– Что, я тебе уже наскучила?

– Расскажи мне о Донни.

Ноль эмоций. Лицо Шаны абсолютно ничего не выражало. Она поджала губы, оставив мою реплику без ответа.

– С ним ты тоже трахалась?

Сестра вскинула бровь, явно удивившись моему новому лексикону.

– Я его почти не знала, – последовал неохотный, но все же ответ.

– Он был у вас на побегушках. Чарли Сгарци использовал его, чтобы назначать время и место ваших с ним встреч.

Моя собеседница отвернулась.

– Так вот почему ты не отвечала на его письма? Потому что он для тебя не просто репортер, верно? Скорее старая любовь.

Шана продолжала молчать.

– Ты спала не только с ним, – резко продолжила я, – но еще и с Сэмюелем Хейсом.

В ответ снова тишина.

– Я разговаривала с твоей бывшей приемной матерью, миссис Дэвис. Ты разрушила ее жизнь, ты в курсе? В глазах соседей она и ее муж виновны в смерти Донни не меньше тебя. Она была хорошей матерью, Шана. Пока не появилась ты.

Наконец какая-то реакция: тот упрямый взгляд, который я так хорошо знала.

– А еще жизнь Тревора, – тихо сказала я.

Сестра слегка дернулась. Похоже, это имя застало ее врасплох.

– Ему было всего пять лет, – продолжила я. Мой голос звучал беспощадно, что полностью отражало мое настроение. – Ему так повезло с первого раза попасть в хорошую семью. Ты ведь помнишь его, правда? Вы проводили вместе много времени, ты читала ему вслух, учила его рисовать. Он любил тебя. Во всем доме только он один в тебя и верил.

Шана стиснула зубы.

– Государство забрало его у мистера и миссис Джонсон сразу на следующий день после того, как лучшие приемные родители превратились в прокаженных из-за того, что приютили тебя. Тревора отправили в одну из самых ужасных семей, где его каждую ночь били, если не хуже…

Мне это не показалось: сестра побледнела.

– Ты ведь помнишь Тревора, так ведь, Шана? Ты спроецировала на него своего внутреннего ребенка. Ты старалась защищать его, чтобы защитить таким образом себя. То же самое было с заключенной Кристи и когда-то давно – со мной.

– Аделин, – в ее голосе послышалась нотка мольбы, – прекрати.