Онлайн книга «Черноводье»
|
– Прокормишь! – миролюбиво возразил старик Гаранин. – У тебя на огороде еще позапрошлогоднее сено стоит! Много ли одной корове надо! – Ты че чужое считать собрался? Ты на себя посмотри – сколь тунгусишек обобрал! – рассвирипел Ефим. У старика заходили желваки на скулах: – Вот че, паря, я скажу тебе: не мели пустое. Я товаром с тунгусами рассчитывался. А щас в Сибпушнине че – порох да водка: вот и весь товар у нашей новой власти! Шум около комендатуры все увеличивался. Одни держали сторону Ефима, другие – старика Гаранина. Серафима Смурова, жена Ефима, пронзительно кричала: – Это где же видано – хозяина с детьми из собственного дома выгнать и загнать жить в амбарушку! – Правильно, нечего хоромы возводить! Тоже мне, умник нашелся! У всех избы, а у него – гли-ка – двухэтажный домина!.. – истошно орала другая. – Всем одинаково, всем поровну! Правильно совецкая власть делает, всех равняет! – Это как – поровну?! – вплотную подступила к орущей бабе Мария Смурова, золовка Серафимы и бывшая хозяйка дома. – А вот так – поровну, и все! – Ах ты, шлюха паскудная! – Сама паскудница! И Мария схватилась за волосы противницы. Намертво вцепившись в волосы друг другу, дерущиеся женщины покатились по земле. – Осподи, прости им, не ведают, че творят! – шептала сухонькая маленькая старушка, жена старика Гаранина. По ее доброму морщинистому лицу бежали слезы. Иван и Ефим Смуровы с трудом растащили дерущихся женщин. Талинин молча наблюдал за людьми, которые уже давно забыли, ради чего собрались на собрание. На лице коменданта мелькала злорадная улыбка: «Лайтесь, лайтесь! – и про себя решил: – Завтра же поеду в шестой поселок к Сухову. Пусть немедленно сколотит бригаду на покос». Незаметно пролетели пять километров. Талинин уже привык к обласку, легкой, долбленной из осины лодочке. Он сейчас не представлял, как на Васюгане можно обойтись без обласка. «Без обласка отсюда не убежишь! – мелькнула у него мысль. – Если кто решится – пусть попробуют!» Вверху и внизу круглосуточно дежурят посты, обойти которые практически невозможно. Комендант довольно улыбнулся. По реке потянуло горьковатым запахом дыма. Показался берег, покрытый плешинами – полянами вырубленных деревьев, разбросанными балаганами, крытыми побуревшей пихтовой лапкой – точно расчесанная короста с пятнами засохшей крови. Он невольно придержал резвый бег обласка, с интересом рассматривая открывшуюся картину поселения. Талинин поймал себя на мысли, что увиденная картина, вызывала двоякое чувство. С одной стороны – невольную гордость. Он, Талинин, здесь – царь и бог. В его единоличной власти судьба людей, расселенных по Васюгану. С другой – постоянная тревога. Двадцать тысяч переселенцев на его плечах… Разогнав обласок, он с тихим шипением врезался в прибрежный ил. Талинин вылез из обласка, разминая затекшие ноги. Берег был пустой, да и в лагере слышались редкие голоса. – Держит порядок! – довольно пробормотал участковый комендант. – Посмотрим дальше! – Он медленно стал подниматься по пологому берегу в сторону палатки. Под таежным непродуваемым пологом было душно и жарко. Тело Талинина покрылось испариной. Он расстегнул воротник гимнастерки и снял с головы форменную фуражку. Редкие обитатели поселка, маленькие дети и немощные старики, при виде человека в военной форме испуганно попрятались по своим балаганам. – Опеть начальство пожаловало! – пробасил Федот Ивашов. – Одно только спровадили – другое нарисовалось! – Федот выпрямился во весь свой высокий рост, поглядывая на приближавшегося участкового коменданта. Побросали работу остальные бригадники – выжидательно смотрели. Талинин обошел свежесрубленный дом, с удовольствием вдыхая бодрящий смолистый запах сосновой щепы. Подошел к бригадникам. – Здорово, мужики! – Здорово, начальник! – ответил за всех Федот Ивашов. – Хорошо строите! Бригада молчала… – Где ваш комендант? – В палатке, наверное, – пожал плечами бригадир и неопределенно мотнул головой. – Мы за ним не следим! Почувствовав какую-то перемену в лагере (стихли голоса, прекратился стук топоров на строящемся доме), Сухов выглянул из палатки. – Вот черт! – испуганно вырвалось у него. – Кажись, начальство пожаловало! – Он быстро прикрыл полог палатки. Растерзанная Мария приподнялась с топчана. – Приберись, лежишь как колода здесь! Талинин приехал! Глушакова вскочила на ноги, оправляя на себе юбку, суетливо заправляя кофту, затем попыталась застегнуть воротник, но трясущиеся пальцы никак не могли справиться с пуговицами. – Шевелись ты, корова! – торопил ее растерявшийся любовник, потом взял за руку женщину и вытолкнул из палатки. Мария выскочила на улицу и на выходе едва не сбила с ног подошедшего начальника. Она испуганно вскрикнула и, прикрывая рукой расстегнутую кофту, побежала в лагерь. Оторопевший от неожиданности Талинин озадаченно смотрел вслед женщине, исчезнувшей за редкими деревьями. Он неопределенно хмыкнул и вошел в палатку. – Гуляешь?! – процедил сквозь зубы Талинин, оглядывая стол, залитый бражкой, усыпанный обрывками зеленого лука и намокшей солью. Лицо его исказила презрительная улыбка: – Хорошо устроился, сволочь! Бражка, бабы… – он сделал шаг к растерянно стоящему Сухову и тренированным, хорошо поставленным ударом, без замаха, врезал по челюсти подчиненному. Громко клацнули зубы, слева на губах показалась кровь. – Не боишься, сволочь, что за связь со спецпереселенцами я тебя упеку, где Макар телят не пас! А? – Талинин холодным взглядом спокойно рассматривал своего подчиненного. У Сухова из головы моментально вылетел хмель, предательски задрожали колени, похолодело в груди. – Товарищ комендант, Михаил Игнатьевич… Да разве я не понимаю. Да разве… Он споткнулся на слове, глубоко вздохнул и неуверенно закончил: – Кухарка это у нас была, кухарка, товарищ комендант. – Я вижу, какая это кухарка! – зло шипел Талинин, затем строго в упор спросил: – Как фамилия кухарки? – Мария Глушакова. Отпросилась седни, муж ейный при смерти! – При смерти! – все так же презрительно цедил сквозь зубы Талинин. Затем в упор глянул на Сухова и спросил: – А где второй? – Да в поселке где-то! Разрешите, товарищ комендант, я его щас, мигом! – заторопился Сухов. – Вытри сначала морду, жеребчик стоялый! – усмехнулся Талинин. – Да вытри со стола и открой палатку!.. Духотища, как в свинарнике! – Он брезгливо спугнул мух, облепивших мокрые доски стола, и сел на топчан. – Давай сюда Поливанова! |