Онлайн книга «Личный враг князя Данилова»
– А здесь вся тысяча подвод метров на триста умещается. Представляешь, если эшелон с рельс свалится? Каранелли не испытывал никаких проблем с применением слов, которые совсем недавно услышал. Лемешев только покачивал головой. – Ну ты, Артист, и… артист! Пять минут назад услышал, что такое паровоз, а уже думаешь, как его с рельс свалить. – Так он же фашистский. – Да я не про это. Про уверенность твою, что любого противника можно победить. – А разве не так? Нужно только найти слабые его стороны. – Так, конечно, только скажи мне – ты когда-нибудь чего-нибудь боялся? – О! Еще как! Жутко боялся, что отец узнает, что я разговаривал на улице с соседом, Наполеоном Бонапартом. – Почему? – Мой отец был священником, а Наполеон первым еретиком в округе. Каранелли улыбнулся, но перед глазами всплыл страшный огненный шар под деревом, что стояло полтора века назад в поле недалеко от его дома. – Грозы боялся. В детстве. – Ясно. Хорошо, если не возражаешь, то расскажи, пожалуйста, как ты намерен лишить противника «тысячи подвод»? – Подумать надо. Например, разобрать рельсы. Поезд же он быстро едет? – Да, достаточно. – Тогда он должен перевернуться, когда рельсы кончатся. – На паровозе увидят, что рельсов нет, остановятся и отремонтируют путь. – А если сразу за поворотом? В лесу? – Перед составами обычно идут пустые паровозы, чтобы убедиться, что путь в порядке. – Разобрать после того, как пройдет пустой паровоз. – Не успеешь, у тебя минут пять, а то и меньше. – Рельсы нужно взорвать! Перед самым эшелоном, когда уже остановиться нельзя, – встрявший в диалог Данилов был откровенно рад своей догадке. – Молодец! Так и делают, когда хотят, чтобы состав с рельс сошел. Да, товарищи! С вами можно не только против немцев воевать. Но и против марсиан. Несмотря на их необыкновенное оружие. – А что, – Данилов потрясенно смотрел на Лемешева, – марсиане тоже воюют? – Почему ты нам ничего не сказал? Голос Каранелли звучал столь серьезно, что до Олега вдруг дошла вся необычность ситуации – эти двое, наверное, единственные на планете люди, готовые броситься защищать Землю от марсиан прямо сейчас, только покажите где! Потому, что перейдя за несколько дней от карет и свечей к самолетам и электричеству, они настолько готовы воспринимать необычное, что какой-то там высадкой космических пришельцев их уже не удивить. И улыбка, тронувшая губы, сама собой ушла. – Нет, не воюют марсиане! Не высаживались они на Землю. Роман есть такой у Толстого, «Аэлита» называется. – Какого Толстого? – Алексея… Писателя. Роман-то фантастический. Ну… Как будто сказка. – А-а… Понятно… И хороший писатель? – Замечательный! Можно сказать, гениальный! – Да не может быть, – недоверчиво протянул Данилов, – гениальный писатель, и чтобы сказки писал… – Ну и что? – Олег в свою очередь с удивлением взглянул на Николая. – Пушкин тоже сказки писал. – Кто? Челюсть у майора слегка отвисла. – Тьфу, черт! Прости, – ответил Лемешев, – я не сообразил. Восемьсот двенадцатый год! Ему тогда только тринадцать исполнилось. Величайший поэт планеты! Я сейчас расскажу… – Простите, господа любители русской словесности, о поэтах мы поговорим вечером, когда солнце сядет. Я и сам с удовольствием послушаю. А сейчас мы собираемся и выходим. Все ясно?! – Господ в семнадцатом отменили, – шутливо огрызнулся Данилов, которому хотелось послушать про Пушкина, но он понимал, что командир прав. Каранелли вывел товарищей в обнаруженную им точку на карте, где Днепр ближе всего подходил к железной дороге и магистрали, а лес, в свою очередь, подбирался к самому берегу. Правее находились остатки моста, у которого Лемешев принял последний бой в составе своей дивизии. Данилов с пулеметом остался внизу, а Каранелли с Лемешевым полезли на сосну, аккуратно поднимая винтовку, чтобы не задеть прицел о ветки. Березовый лес на противоположном берегу оказался ниже, и, поднявшись только на две трети, они увидели, как на картинке, и железную дорогу и магистраль. Полевой бинокль, который достался от немецкого лейтенанта, превратил ее рассматривание в увлекательное занятие. Железная дорога хоть и находилась метрах в семистах от Днепра, но повторяла в этом месте изгиб реки. Поезда снижали ход на повороте и дальше так же медленно ползли к станции Гусино. – Если я правильно настроил прицел, то смогу снять часового, что едет на площадке последнего вагона. – А стоит ли из-за одного солдата тревожить немцев? – возразил Лемешев. – Кто подумает, что из этого леса стреляли? Будут искать в березняке на другом берегу. – Как знать! Дистанция хоть и предельная, но случается, снайперы и с такой стреляют. – А где мне еще винтовку испытать? Да и немцы могут не заметить, а на станции труп найдут – пусть потом ищут, где он пулю получил. – Если наповал не убьешь, то боюсь, немец запомнит место. Или с площадки может упасть… Но Луи уже не слушал. На магистрали в небольшом просвете зелени остановился грузовик. Солдаты посыпались с борта, направляясь к кустам справлять нужду. Многие закуривали. – Предельная дистанция, говоришь? Лемешев, сразу понявший мысль француза, припал к окулярам бинокля. – Да ты что, Артист? Здесь же девятьсот пятьдесят метров! – Это по карте. На глаз девятьсот восемьдесят, – то ли шутя, то ли серьезно отозвался тот, – какие самые уязвимые точки машины? – Ну, колесо, бензобак. Если колесо, то заменят быстро, но сразу никуда не уедут. Если бензобак, то могут уехать, но недалеко. Зато чинить машину долго. – Понятно. Каранелли начал прицеливаться, но что-то не устроило его. Тогда он совсем поменял позу и стоял теперь на двух ветках, широко расставив ноги и опираясь спиной на ствол. – Давай ремнями к стволу привяжу, а то, не ровен час, отдача столкнет – все ветки до комля срежешь ребрами. – Вяжи! Только быстрее. Каранелли уже входил в режим сосредоточенности перед выстрелом, когда и сердце почти останавливалось и дыхание практически исчезало. Капрал Ланн делал последнюю затяжку, уже прозвучала команда садиться в машину. Свиста он не услышал, но негромкий металлический звук слегка задетого обода и резкое шипение воздуха, выходящего из покрышки, не оставляли сомнений – в колесо попала пуля. – Ахтунг! – заорал капрал, падая на обочину в то самое место, которое он минуту назад обильно полил собственной мочой. Выдергивая винтовку из-за спины, он несколько секунд вглядывался в кусты на обочине. Дым от прилипшей к губе сигареты попал в глаз, и Ланн, оторвав ее, отбросил в сторону. Именно в эту секунду вторая пуля ударила в низ бензобака. Струя горючего, испаряясь на полуденной жаре, полилась на землю. Окурок, зацепившись за камень, выбросил сноп искр. |