Книга Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 2, страница 65 – Илья Крымов

Как сообщила чуть позже Себастина, я проспал всю дорогу от места гибели эскадры до Арадона. В трюмах дирижабля было не протолкнуться от моряков. После выгрузки спасенных на аэровокзале дирижабль пришвартовался к башне мескийского посольства, и под присмотром горничной нас с Бельмере переместили в охраняемые покои. Несмотря на то что в городе происходило важное действо, она рассудила, что полумертвому хозяину это будет неинтересно.

Священным числом для тэнкрисов всегда считалась восьмерка, ибо луна, путешествуя по небу, имела восемь основных фаз. Восемь – идеальная цифра, знак бесконечности, символ гармонии и баланса, восемь сыновей было у первого Императора, восемь воинствующих орденов основал десятый Император, чтобы навсегда прекратить Эпоху воюющих провинций, восемь первосвященников составляют Святейший синод несмерианской церкви, восемь феодалов правят Ингрой и так далее. Эта цифра считалась священной и в ритуальных церемониях, например, великого теогониста хоронили на восьмой день после смерти. Сегодня.

Весь зильбетантистский мир оплакивал понтифика, но лучше всего их завывания было слышно, разумеется, в Арадоне. Еретическая религия была открыта для всех низкорожденных, так что несметные полчища их нашпиговали и без того едва дышавший от наплыва гостей город, и теперь горестно пели заупокойные гимны тут и там. Огромный хор воспевал ушедшего эл’Хориго непосредственно в соборе Лунных Врат. Ночью саркофаг с его телом поместят в святейшую крипту, а завтра соберется Конклав санктуриархов, который изберет нового великого теогониста.

– Полагаю, тани будить не стоит? – осведомилась Себастина, одевая меня.

– Пусть спит.

– Вы так и не обменялись с нею и парой слов после возвращения ее в мир живых.

– Это не обязательно. Бельмере жива, и ее эмоции в порядке. Когда моя жена проснется, она будет знать лишь, что была спасена своим старпомом из моря, а я подоспел на место происшествия как только смог быстро. Все. Именно это сейчас напечатано на первых полосах всех газет. Мне придется врать ей в лицо, и я не стремлюсь приблизить час этого неблагообразного поступка. Более того, у нас на носу очень важные события, а мы не вполне готовы.

– Как вам будет угодно, хозяин. Чего желаете на завтрак?

– Скорее уж обед. Ничего не желаю, я не голоден, и не стоит меня уговаривать.

– Повинуюсь. В таком случае не пожелаете ли выслушать доклад Симона? Он давно вернулся, но вы спали.

Себастина зашторила окна гардеробной, чтобы создать густой мрак, из которого появился ташшар.

– Докладываю, хозяин: единственный массовый перевод заключенных из Рыбацкого бастиона имел место без малого год назад. В тот день тюрьма практически опустела, было вывезено около четырех тысяч заключенных, а позже поступления новых арестантов почти прекратились.

– Куда их перевезли?

– В записях указана плантация сахарного тростника Нижняя Элокора. Это в колониях, хозяин, за морем. Там рабы и преступники выращивают сахарный тростник и варят сахар. Как поведал Эскудеро, это хуже каторги, ад на земле. К сожалению, проверить я не смог, это в тысячах километров отсюда, к тому же вам известно, как ограничен мир теней, когда дело касается большой воды.

– Известно-известно. Кто санкционировал перевод заключенных?

– Феликс де Рокаль, хозяин, бывший глава Королевской службы исполнения наказаний.

– Это была его собственная инициатива?

– Вы проницательны, как всегда, хозяин. Эскудеро сообщил, что для такого беспрецедентного перемещения заключенных необходимо иметь приказ кого-нибудь из вышестоящих, например, короля, однако соответствующего документа не существует в природе. По крайней мере, его никто не видел. При этом никто словно и не обратил внимания на действия де Рокаля, а через седмицу после этого он подал в отставку по причине почтенного возраста. Был спроважен на пенсию со всеми почестями. Последнее, что о нем известно, де Рокаль удалился вместе с семьей в личное имение под Лас-Перахас.

– Ты уже нанес туда визит?

– Нанес.

У ташшаров не было мимических мышц, голосовые связки их тоже с трудом меняли интонации, а чувств этих демонов я и вовсе видеть не мог, однако в тот момент стало совершенно ясно, что Симон «улыбался».

– Все были мертвы, не так ли?

– Тела закопаны в одичавшем саду, хозяин, судя по состоянию, – давно.

– Вот как… все вдруг стало вдвое хуже, чем минуту назад.

– Нам следует внести изменения в планы, хозяин?

– Пока не решил, я все еще сомневаюсь, – ответил я. – Завтра ответственный день, пусть приготовления продолжаются. Симон, свободен.

– Всегда к вашим услугам, хозяин, – прошептал демон, растворяясь в тенях.

– Себастина, где Инчиваль? Хочу его увидеть.

– Тан эл’Файенфас изволит пребывать в запое, хозяин. Желаете, чтобы его привели в чувство?

Я поморщился:

– Пожалуй, это подождет. Но я непременно переговорю с ним по возвращении.

– Откуда, хозяин?

– Из Ишкер-Самаши. Распорядись прогреть стимер, мы едем в гости к Бернштейну.

Погода все еще не восстановилась, что и радовало отсутствием палящего солнца, и обременяло унылым мраком, духотой. Городские улицы сильно поблекли, ничто уж не напоминало о том знойном и ярком городе, который встретил нас пряными объятиями месяц назад. Теперь в нем правила скорбь, и тысячи ее адептов слонялись тут и там. Чем ближе к Фатикурею, тем их становилось больше, Адольфу пришлось делать большой крюк, дабы не завязнуть в скоплении разумных существ намертво.

Лишь одно было хорошо в сложившейся ситуации – у меня хватало времени на борьбу с сомнениями.

Головоломка почти сложилась, я почти собрал ее в ясную картину, однако некоторые фрагменты выбивались из общей гармонии, их диссонанс смущал и доводил до тихого размеренного бешенства. Постепенно новая информация, сливаясь с толщами старой, заставляла смотреть на ситуацию под иными углами, факты указывали на того, чьи мотивы оставались для меня загадкой и кто являлся фигурой слишком высокого ранга, чтобы предъявить ему обвинения без железных доказательств.

– Как думаешь, Себастина, мог Солермо эл’Азарис предать весь свой вид и объединиться с одним из самых больших ненавистников тэнкрисов в мире?

– Не знаю, хозяин. Он мог?

– Многие факты указывают на это, однако явных мотивов по-прежнему нет. Я боюсь, что… дегенеративные процессы достаточно размягчили мне мозг и теперь он играет со мной злую шутку.

Моя горничная некоторое время сидела молча, после чего выдала простой и логичный вопрос:

– В чем именно вы его подозреваете, хозяин?

– Адольф, мы скоро доберемся?

– Я бы на это не рассчитывал, шеф.

– В таком случае время еще есть. Мне кажется, Себастина, что Солермо прекрасно понимал, кого пригрел на груди, когда при дворе появилась Адалинда. Мне кажется, он оберегал ее и потворствовал гибели тех, кто угрожал ведьме. Они состояли в сговоре, суть которого неясна. Каким-то образом к ним присоединился стальной пророк Грюммель. Он убил Сигвеса эл’Тильбора, который, видимо, что-то узнал, а потом явился за Хайрамом эл’Раем. Старик совершенно точно обладал информацией, компрометировавшей Солермо, и наконец решился ее опубликовать, но лишь чуть-чуть не успел. Если бы мы встретились на день раньше… За свои услуги террорист, возможно, и получил тайное покровительство короны. Понимаешь, это логово под столицей стоило многомиллионных вложений, а где, как не в казне, можно достать подобную сумму? У короля были все возможности, устраивая выставку, он распоряжался баснословными суммами из Банка Мескии и не только оттуда.