Книга С риском для жизни, страница 22 – Сергей Майдуков

Решив, что на ужин сойдет вчерашний салат «Мимоза» с одним рыбным стейком на двоих, Тамара взяла детектив и устроилась в кресле у окна.

«Устал я от жизни такой», – сказал герой романа.

«Так сдохни», – сказал ему приятель и выстрелил в упор.

Через две страницы выяснилось, что герой был в бронежилете. Еще через одну его бросила жена. Тамара подобрала под себя ноги и захрустела печеньем. На середине книги ноги затекли и пришлось идти включать свет. А потом пришел Бастрыга, так что про свидание героя с новой избранницей Тамаре узнать не пришлось.

– Голодный? – спросила она.

– Очень, – ответил Бастрыга, моя руки в ванной комнате. – Сегодня пообедать не получилось. Один придурок, вместо того, чтобы повеситься самому, сначала повесил жену и ребенка. Сам сообщил об этом в полицию, но наряд в дом не пустил, отстреливался из охотничьего ружья, пока его не уложили гранатой. Теперь возбуждено сразу два дела, и оба висят на мне. Как будто мне без них заниматься нечем.

Вытирая руки, Бастрыга уронил полотенце и наступил на него. Тамара хотела сделать ему замечание, но передумала. Не самый подходящий момент для того, чтобы учить любовника аккуратности.

– Опять «Мимоза»? – недовольно буркнул он, усаживаясь за стол.

– Есть еще семга, – быстро сказала Тамара.

– Тоже вчерашняя?

Бастрыга придвинул тарелку и наклонился, нюхая салат. Лицо его выражало брезгливость. Как будто перед его носом был не салат, а кошачье дерьмо.

– А знаешь что, – воскликнула Тамара с деланным оживлением, – давай коньячку выпьем? Так хочется крепкого.

Бастрыга поморщился и кивнул:

– Ну давай, неси.

Захотелось как следует врезать ему по башке сковородой, чтобы не гримасничал за столом. Тамара со звоном бросила вилку в свою тарелку.

– Там, где я воспитывалась, было принято, чтобы мужчины ухаживали за дамами. Готовь ему, стирай, а вместо благодарности «давай неси».

– Рад слышать о твоем благородном происхождении, – сказал Бастрыга. – А то у меня имелись другие сведения. Неблагополучные родители, трудное детство и так далее.

Тамара почувствовала, что краснеет – краснеет столь стремительно и бесповоротно, что скрыть это невозможно. Лицо, шея, грудь, даже плечи, все пылало.

– Ты что, рылся в моей биографии? – спросила она с ненавистью.

– Просто слухи доходили, – ответил Бастрыга спокойно. – Так как насчет коньячку? Или ты передумала?

Это был тот решающий момент, который однажды наступает в жизни каждого. Момент истины. От выбора Тамары сейчас зависела ее дальнейшая жизнь, ну, по крайней мере обозримое ее будущее. Можно остаться сидеть, а можно встать и сходить за бутылкой и рюмками. Бастрыга поставил Тамару перед выбором. Он не скрывал, что решил указать ей на ее место. Прежде уже происходило нечто в этом роде, но не столь прямолинейно и откровенно.

Отодвинувшись вместе со стулом, Тамара поднялась из-за стола. Бастрыга наблюдал за ней с насмешливым любопытством. Ах, как хотелось швырнуть ему в лицо тарелку с недоеденным салатом!

Когда Тамара сходила к бару и вернулась оттуда с бутылкой, от недавнего румянца и следа не осталось. Бледная и холодная – вот какой она была. Очень бледная и холодная.

Они выпили. Поговорили о каких-то пустяках. Потом, улыбаясь, Бастрыга заставил Тамару встать, прижал ее к стенке и овладел ею. Она сопротивлялась и даже кусалась, но не сильно, а под конец повисла на нем всем весом, вскрикивая и сотрясаясь. Пережитое унижение странным образом усиливало наслаждение. Запершись в ванной комнате, Тамара посмотрела на свое отражение в зеркале и назвала себя шлюхой.

Вытираясь после обжигающе-горячего душа, она машинально прислушивалась к голосу Бастрыги, говорившего по телефону.

– Да понял, понял… Пятое… Внук? Черт! Сколько ему было? Тоже пакет на голову? Вот суки! Калибр уточните… И вообще баллистику проверьте тщательно. Думаю, тот же самый ствол, но чем черт не шутит. Соседи что-нибудь слышали? Ладно, ладно, на месте выясню. Сейчас выезжаю.

Не тратя время на одевание, Тамара выскочила из ванной и, кутаясь в полотенце, побежала к Бастрыге так быстро, что едва не потеряла тапочек на ходу.

– Леня! – воскликнула она возбужденно. – Опять?

– Что опять? – спросил он, просовывая ногу в штанину.

– Ограбление с убийством. Старики, да? Деньги на квартиру собрали?

Бастрыга неторопливо застегнул молнию брюк и только потом ответил:

– Да, Тома, да. Но доклад предназначался не для твоих ушей. Мне не нравится, когда мои разговоры подслушивают.

– Ты громко разговаривал, – парировала Тамара.

Будучи женщиной, она отлично знала, когда мужчине следует уступить, а когда на него надавить, чтобы достигнуть желаемого результата.

– Ты сегодня просто невозможный, Леня! Придираешься, придираешься… Сколько можно? Мне надоело. То не этак, это не так. Знаешь, если я тебя не устраиваю, то нам лучше расстаться. – Она стащила с себя полотенце эффектным, хорошо продуманным жестом, набросила его на плечо и промаршировала в направлении ванной комнаты. – На квартиру я не претендую. Вообще ни на что не претендую. С меня хватит!

– Погоди, погоди!

Бастрыга успел догнать Тамару и придержать дверь только потому, что она сама этого захотела. – Чего ты кипятишься?

– Пусти! – она сердито вырвала руку.

Бастрыга взял ее за талию, привлекая к себе.

– Успокойся, Тома. Я не хотел тебя обидеть.

– Но обидел.

– Извини, ладно?

– Только при одном условии.

Тамара сделала вид, что пытается освободиться от объятий Бастрыги, отчего прижалась к нему еще плотнее.

– Какое условие? – Он задышал чаще, чувствуя прикосновение ее распаренного тела.

– Расскажи мне про преступление, – потребовала Тамара. Теперь полотенце валялось на полу, а она полностью владела ситуацией.

– Да я пока ничего не знаю толком, – замялся Бастрыга.

– Все, что знаешь. А потом позвонишь и добавишь остальные детали.

– Это служебная тайна, между прочим.

– Напомнить, сколько служебных тайн ты мне выдал?

– Тома, я не хочу, чтобы ты писала об этом, – заявил Бастрыга настолько строго, насколько позволяла ему близость с обнаженной любовницей.

Обычно для «перезагрузки» ему требовалось часа полтора, не меньше, а тут он чувствовал себя готовым к новым подвигам. Вот что значит экспериментировать в сексе, подумал он, гордый своей «боеспособностью». Оказывается, есть еще порох в пороховницах!

– Почему-уу? – протянула она, и в ее интонации прозвучало что-то тягучее, коровье.