Онлайн книга «Отомстить и умереть»
|
Нет… Нет… Путь к установлению истины лежит через Картавого. Он один знает, что произошло вчера в парке. И я должен найти его раньше, чем кто-либо другой… Иначе все усилия — коту под хвост! Черт, я даже не определил, откуда звонили на ноль три! Вот и задача номер три… Три — три… Мистика какая-то… Эта — номер один, все остальные меняют порядковые номера на более поздние!» * * * Несмотря на то что часы давно пробили полночь, спать не хотелось. Василий еще долго ворочался в кровати, анализируя события прошедшего дня. Решил — завтра встанет в шесть утра, завезет завтрак Ивану и займется решением трех поставленных перед собой задач… «Для начала узнаю, откуда вызвали “неотложку”… Вариантов опять три: со стационарного, мобильного и автомата. Первый практически отпадает: жилых домов вблизи парка нет, значит, стать случайным свидетелем происшествия из окна — невозможно… Правда, существует вероятность того, что кто-то прогуливался в парке и, обнаружив окровавленное тело девушки, срочно вернулся домой, чтобы вызвать “скорую помощь”, но она очень мала и подразумевает под собой два непременных условия: человек опять же должен жить где-то неподалеку (какой резон звонить медикам через полчаса?) и не иметь при себе сотового телефона, что тоже маловероятно в эпоху всеобщей “мобилизации”. Если звонили с таксофона, — это, с одной стороны, плохо: попробуй установи, кто им воспользовался, с другой — хорошо: тем, другим, что пытаются вычислить преступника (или свидетеля чьего-то преступления), так же, как и ему, будет непросто достичь цели… Ну а если с мобильного — тогда конец: влиятельные дяди давно вычислили Картавого и отправили его туда, куда ранее уже упекли Синицына с Шеляговым…» * * * Посторонних в больницу пускали только с девяти часов утра, и Василий в очередной раз мысленно поблагодарил Господа за то, что у него есть маленькая красная книжица, позволяющая открывать многие двери. «Суббота. Выходной день для всех, даже для медиков — только не для ментов», — грустно улыбнулся майор, отмечая, что ему на глаза попадается необычно малое количество людей в белых халатах. Первый этаж, второй, третий… Черт, «одышка»… Этого еще не хватало! Вот они — первые звоночки! Палата, где лежала Анюта, была заперта. В голову сразу полезли невеселые мысли, и Егоршин начал дергать ручку так, что со стены посыпалась сухая штукатурка. В это время изнутри донесся голос: — Сейчас… Я сейчас! Дверь отворилась. Ни слова не говоря, Ваня вылетел в коридор и понесся в конец отделения, где обычно располагаются сортиры. Вернулся только через минут пятнадцать. Василий за это время успел отдать санитарке две полуторалитровых пластиковых бутылки с мочой и поправить белье на постели дочери. — Чуть днище не вырвало! Еще бы полчаса — и не было б у тебя брата, — отрапортовал Иван. — Ничего с тобой не случится — до самой смерти. — Это точно… Ну, рассказывай, что там с Шелей? — Его застрелили. И, скорее всего, из собственного оружия. Результаты экспертизы будут только в понедельник, но в обойме табельного «макара» не хватает одной пули… — Как это случилось? — Я договорился о встрече с ценным свидетелем. А его убрали… — Еще один труп? Не слабо… — Неподалеку от места преступления мы засекли подозрительного парня. Андрей бросился за ним вдогонку. Спустя четверть часа я нашел его в вентиляционной яме. — Свидетелей, понятное дело, нет? — Нет. К Анюте никто не заходил? — Только заведующий. Шапиро. Ты с этим жидком поосторожнее… — Разве он еврей? — А то ты не знал? — Степан Иванович? — Они по части маскировки — большущие мастера. Чуть что, Лейбы сразу становятся Леонидами, Мойши — Михаилами. — Где ты всего этого набрался, брат? — С одной еврейкой два года жил, после того как с женой развелся. Жуть какая страстная баба! — Где она сейчас? — Кто, Циля? Выехала в Израиль. На ПМЖ. Меня, кстати, с собой звала… — То есть, вы расстались друзьями? — Типа того… — У тебя есть ее телефон? — Конечно. — А емэйл? — Есть. Связывались мы как-то. По скайпу. — Диктуй. — Блокнот дома остался. — А… черт… — Чего ты так суетишься? — Консультация нужна. Вот, смотри, какая вещь осталась на месте преступления, — Василий бережно раскрыл пакетик с серебряной цепочкой. — Сто пудов — иврит! — компетентно заверил Иван, лишь бегло взглянув на медальон. — Я некоторые «иероглифы» знаю. На букву, что изображена на аверсе, начинается слово «шолом». Мир вам, по-нашему. А на реверсе… Чьи-то инициалы… — А может, это первые буквы имени и фамилии? — Шут их знает. Я в этой казуистике не много смыслю. * * * Решить первую поставленную перед собой задачу оказалось гораздо сложнее, чем предполагал Егоршин. Обратиться за помощью к технарям — нельзя, те сразу донесут начальству, сделать запрос в Ростелеком — тоже: его никто не завизирует, ни Ракитский, ни тем более Левитин. А без их подписи на «петицию» простого опера никто не отреагирует. Да и чревато предпринимать какие-либо официальные шаги: о них сразу станет известно всем, кому надо и не надо… И тут Василий вдруг вспомнил об одной даме, некогда набивавшейся к нему в сожительницы. Звали ее Алиной, а работала она старшей смены в секретном подразделении ФСБ, фильтрующем всю телефонную корреспонденцию. Располагался отдел в бывшем коммутаторном зале местного представительства Ростелекома. Громоздкие шкафы после ремонта заменили современной автоматикой, к которой подключили несметное количество звукозаписывающих устройств последнего поколения, настроенных через компьютер на ключевые слова: «убью», «замочу», «взрывчатка», «тротил», «президент» и тому подобное. Аля никогда не соглашалась выполнять его маленькие просьбы, но ведь нынешний случай — не чета прошлым. Настоящий форс мажор, черт побери! Он спешно набрал хорошо знакомый номер, которым не пользовался уже полгода, и сразу услышал приветливый голос: — Слушаю… — Доброе утро, красавица! — Это ты, Василий? — А то кто же? — У тебя новый номер? — И старый тоже. Я разбогател и купил еще один телефон. — Понятно… Ты по личному делу или по работе? — По личному, — не моргнув глазом, соврал Егоршин. |