Онлайн книга «Паутина судьбы»
|
– А меня с работы уволили. – Как? Почему? – поразился Морхинин. – Какие-то влиятельные господа потребовали от моего директора, чтобы он не держал в журнале сестру экстремиста. – Вот мерзавцы! – отреагировал ожесточенно Морхинин. – Куда же вы пойдете? У вас есть что-нибудь на примете? – Пока нет. Будем жить на мамину пенсию. – Тогда одну минуту. Дайте мне мобильник, если есть. Призадумавшись, Валерьян Александрович вспомнил номер телефона в редакции газеты «Московская литература», где верховодил Лямченко. – Извини, Коля, за беспокойство. Это Морхинин. – Шо?! Ты разве живой? Мне докладывали недавненько, шо некто Морхинин похоронен с почестями на буддийском кладбище, як видный представитель россиянской литературы, – Лямченко усердно забавлялся своими украинизмами. – Ну, хватит тебе. Я еще живой. – А если ты не вмер, то шо ж ты исчез, сукин сын, на целых три года. Я думав уже, шо тебя застрелили на дуэли. Или переехала электричка. Ну, и шо тебе треба в редакции? – У моей знакомой, очень хорошей женщины… – О! То тебе верю с першего разу, ты специалист. – Перестань. У нее арестовали брата по обвинению в экстремизме. За то, что он обучал группу парней боевым искусствам. – Так. Слухаю дальше. – Он трижды награжденный, дважды раненый офицер. Ветеран чеченской войны. – Ну, это им наплевать, – заметил Лямченко. – Наоборот, такая характеристика даже усугубляет его вину. Как его именуют? – Майор в отставке Колосков Роман Петрович. – Попробуем что-нибудь про него узнать по нашим каналам, – важно произнес Лямченко. – Шо еще? – Его двоюродную сестру, Лидию Сергеевну Соболеву, в связи с таким родством уволили. Жить не на что. Мать – пенсионерка. Я прошу тебя помочь ей. – А шо она умеет делать? Полы мыть? Может, борщ варить? – Она окончила филологический институт. – Ха! Так мы с ней однокашники? То другое дело. Поэтесса? – Нет. Ее выгнали из журнала «Семья». – Так то ж вонючая гламурная похлебка с киселем. Очень хорошо, шо выгнали. У меня найдется место. А, як Микола понадобился, так сразу Морхинин ожил! Ух, жук… – Спасибо, Коля. Ты не пожалеешь. – Ну, давайте. Жду тебя… с твоей Лидой. Когда приехали в редакцию, Лямченко показал себя весьма предупредительным и в будущем, очевидно, благожелательным шефом. Любезно поздоровавшись с Соболевой, он сделал вид, будто хочет ударить Морхинина за его длительную пропажу. Но Валерьян Александрович искренне испугался: – Осторожно, Коля! Меня ведь били за то, что я был рядом с майором. – Эх, не везет тебе, брат! Терпи. Бог тебя испытует. Правильно, что Колосков учит ребят боевым искусствам. Смогут хоть защищаться, – сказал Лямченко Лиде и пригласил ее к компьютеру. Соболева показала отличное владение пресловутым электронным агрегатом. Послала несколько писем, перепечатала пару текстов и заметку в газету. Затем нашла электронные адреса нужных финансовых ведомств. – То, шо мне треба, як воздух. Замечательно, прекрасно и чудесно, – оценил Лиду Лямченко. – Придется полуторный оклад платить. Прошу вас, Лидия Сергеевна, подписать договор с редакцией газеты и Издательским домом «Российская литература». Морхинин едва заметно усмехнулся, слушая похвалы Миколы, особенно когда тот упомянул про полуторный оклад. Он-то знал: энергичный и преданный делу Николай Иванович крайне тяжело расстается с деньгами. Даже с чужими, как Морхинин убедился на собственном примере. Тем не менее он отправился домой с чувством выполненного долга. Однако, увидев за открывшейся входной дверью взволнованное лицо Таси, сразу сообразил: «У нас беда!» И припомнил, как еще в прошлый раз шутил – «отворяй ворота». Ну так: приключения продолжаются. – Что? – спросил Морхинин, чувствуя учащающийся ритм сердца. – Звонила твоя старшая Соня… – расстроенно начала бледная Тася. – Что-нибудь стряслось с Машкой? – запаниковал Морхинин, прежде всего охваченный тревогой о внучке: «Девке тринадцать исполнилось, сейчас такое время…» – Нет, – сказала Тася, выставляя ладони. После чего огорошила. – Нет, – повторила она, – не с Машей… У Сони убили мужа. – Убили Андрея? – В течение всей сониной жизни с этим настойчиво-резким бизнесменом Валерьян старался с зятем не встречаться. И практически не знал его, как человека. Но… – Убили?! – Соня просила тебя позвонить ей на работу. – Плачет? – спросил Морхинин, вообразив рыдания дочери, когда набирал номер телефона. Подошла секретарша с надменным голосом. – Ставрову Софью Валерьяновну. – Переключаю. – Соня, ты? Голос Сони показался Морхинину таким же спокойным, как всегда. Только возникло ощущение, что ей трудно произносить слова, шевелить губами и языком. – Я, – сказала Соня. – Я тебе звонила. – Доченька, как же это произошло? Когда? – Позавчера. – Почему ты не позвонила сразу? – Было много хлопот. – А когда похороны? – уточнял сочувствующим голосом Морхинин. – Где? – Андрей уже похоронен. Кремирован. – Когда? – Морхинину вдруг стало дурно. – Сегодня утром. – Но почему не позвали меня? Андрей мой зять все-таки. – Ты его почти не знал и никогда не общался с ним. Зачем? – Что – зачем? – Морхинину почему-то захотелось плакать. Ну, как же так? Что за странное оцепенение? Убили молодого энергичного русского мужчину! И кругом – абсолютное неподвижное спокойствие. Похоронили, конечно, богато. И, кажется, более хладнокровно, чем если бы убили собаку. – Ты плакала? А Маша? Как она? – Оказалось, Маша очень любила своего отца, – медленно произнесла Соня. – Она сейчас у бабушки. Нет, не у твоей бывшей жены, разумеется. Она с Инной Николаевной. – Мать Андрея, наверное, безумно страдает. – Ничего, – сказала Соня, подумав. – Инна Николаевна – железная старуха. Маше у нее пока хорошо. – Но какова причина? Что говорит следствие? – Следствие идет. (Морхинин почти воочию представил, как Соня пожала плечами.) Они сейчас все друг друга убивают. Бизнесмены, губернаторы, депутаты, генералы… Что ж поделаешь! Меняется верхний слой. («Боже мой, как она размеренно говорит все это! Она не любила своего мужа? Или… что же?») Папа, у меня дела. Я теперь помощник управляющего фирмы «Оссиан». Поговорим позже. Например, через три дня. Мне нужно кое-что у тебя узнать. |