Книга Паутина судьбы, страница 73 – Валентин Пушкин

– Этот откуда? – повернулся стоявший у подъезда к своему напарнику у арки. – Что ж ты просмотрел, Вован? – потом он обратился к Морхинину: – Ты кто такой? От кого?

– Я отец Софьи Ставровой и не позволю ее запугивать! – неожиданно взорвавшись, хрипло рявкнул Морхинин. – Пошли вон!

Он увидел, как свободная рука говорившего по мобильнику медленно поползла в карман кожаного пальто. «Ну вот и все, действуй», – внутренне приказал себе Валерьян.

Вытащив свой вальтер, он выстрелил. Держал кисть крепко, как его учил Алексей Ревякин. Морхинин первый раз в жизни стрелял из пистолета. Стрелял в человека. «Правильно, – услышал он голос Нуньеса Бальбоа, – враг должен быть убит».

Человек в кожаном пальто уронил мобильник на снег. Потом словно споткнулся и упал ничком, лицом вниз. Но Морхинин уже видел ствол второго, в дубленке. И стал стрелять в него подряд всеми оставшимися патронами. Тот тоже выстрелил. Последняя пуля Морхинина все-таки попала ему в живот. А может быть, в бедро – этого Валерьян уже не успел заметить. Корчась от боли, скрипя зубами, злодей в дубленке пытался ползти к машине.

В ту же минуту под арку въехали две иномарки. Из одной выскочила милицейская оперативная группа. Четверо. Они подошли к раненому. Он что-то сказал, указывая в сторону офиса. Под ним уже натекла лужа крови.

– Вызываем «скорую», – проговорил старший опер, – Вася, ты поедешь с ним в Склиф.

– Если он дотянет, – пожал плечами Вася. – Там еще двое. Проверьте.

Из второй иномарки вышел с надменным видом солидный, хорошо одетый джентльмен в распахнутом пальто. С ним двое охранников.

– Ваши документы? – обратился к джентльмену старший опер. – Подполковник Сизарев, уголовный розыск.

– Я директор фирмы «Оссиан» Груденский. Там в офисе моя заместительница Ставрова. Разрешите позвонить. Она откроет подъезд. – Он набрал номер мобильника. – Соня, это я, Виктор Аркадьевич. Тут и милицейская машина. Спускайся, открывай двери. Молодец, умница, продержалась. Остальное положи куда следует.

Один опер и с ним эксперт подошли к лежавшим близко от офиса.

– Трупы, – сказал эксперт. – Проверьте документы.

Дверь распахнулась, выбежала Соня, бросилась к директору:

– Виктор Аркадьевич, почему вас так долго не было? Еще немного, и они бы ворвались. Слава богу, что все закончилось благополучно. А эти где? – Соня пристально оглянулась.

Валерьян Александрович Морхинин лежал на спине, раскинув руки. У его правой руки чернел на снегу вальтер. Шапка свалилась при падении и оголила голову с поседевшими слегка волосами. Морхинин будто смотрел сквозь арку на улицу, чуть прикрыв глаза. Там неподалеку, у бывшей военной академии, находился небольшой сквер. Когда-то свободными от спектаклей вечерами молодой хорист прокатывал здесь детскую коляску, где, завернутая в пушистое одеяло, сонно почмокивала соской крохотная румяная Сонька.

– Что это? – растерянно спросила Соня, делая шаг к отцу. – Папа? – Еще более недоуменно произнесла она. Глаза ее налились слезами. – Папа! – закричала она громко и жалобно. – Ты все-таки приехал… Ты приехал меня спасать… Убили…

– Я очень сочувствую тебе, Соня, – сказал Груденский. – Ты звонила отцу?.. Но ничего уже не поделаешь. Твой отец – смелый человек, он тебя защитил. У него был пистолет?

– Ваши документы, гражданка Ставрова, – обратился к Соне подполковник из уголовного розыска.

– Пустите меня проститься, – вытирая слезы, глухо проговорила Соня.

Она опустилась на колени, подстелив полу своей белой дубленки. Молча смотрела в лицо Валерьяну Александровичу. Хотела поцеловать его в лоб, но передумала. Медленно поднялась. Достала из сумки документы.

– А ваш отец, кажется, член писательского Союза. Вот билет у него нашли.

– Куда вы его повезете? – спросила Соня, оглядываясь на отца.

– В морг. Больницу вам потом укажут, – объяснил милиционер. – Но сначала будет работать эксперт.

– Кто эти? – резко оглянулась на другой труп Соня.

– Будем выяснять, – уклончиво проговорил подполковник Сизарев и тотчас вмешался в небольшой скандал.

Там, у ворот, прорывался через сопротивляющихся оперов плотный мужчина.

– Где мой друг Валерьян Морхинин? Убили? Ах, гады, гады…

– Вы кто такой? Документы!

– Вот мои документы. Недавно выпустили под подписку. Держали как тренера скинхедов, террористов и антиглобалистов, мать вашу растак! Дайте проститься с Валерьяном, пока не увезли. Я майор в отставке, герой России за чеченскую войну… Да пустите, черти! – отмахивался от принципиальных ментов Роман Петрович Колосков.

– Пусть подойдет, – ворчливо разрешил милицейский начальник.

– Не успели крепко подружиться. Не певать тебе больше, дорогой мой, ни в церкви, нигде… – Колосков снял шапку, поклонился. – Дело житейское. Может, встретимся скоро. Холуи власть имущих и меня пришьют. Прощай, Валя.

– Прощаться надо на похоронах, – сердито и поучительно произнес подполковник Сизарев. – Все! Посторонних отсюда выдворить. Господин Груденский и госпожа Ставрова, вы поедете со мной в главное управление для выяснения обстоятельств.

– Пожалуйста, – удивленно поднимая брови, сказал Груденский. – Хотя я не понимаю, какое отношение ко мне лично имеет эта стрельба. Охрану можно с собой взять?

– Охрана свободна. Оставьте только шофера. С вами поедет Ставрова. Так, выезжаем, – подполковник полез в свою машину.

Раненого на «скорой» увезли в больницу Склифософского. Трупы поместили в другую медицинскую машину. За выезжающими из-под арки тронулись и остальные.

Соня сидела рядом со своим шефом и ощущала тупое одеревенелое состояние, будто происшедшее сегодня ночью было не с ней. Она всегда считала, что отец – только некий возвышенный персонаж, неудобный и неудачливый в современном деловом мире. И вот – такая решительность. И оружие… Соня думала тяжелой, ноющей, как от удара, головой и неподвижно смотрела во тьму на блики автомобильных фар и косо гнавшую снег разошедшуюся метель.

Он был в общем-то заботливый, трудолюбивый муж и отец. Мать, наверное, пустит для приличия пару пустеньких слезок. Боже, а какая истерика будет с гульливой, неприкаянной Светкой! Та относилась к отцу как-то особенно; иногда с иронией, но почему-то с фанатичной любовью. Теперь ее, Соню, она круто возненавидит.

Какой-то джип, внезапно завернув с противоположной стороны, выехал поперек улицы и оказался рядом с авто Груденского. Загрохотала автоматная очередь, посыпались осколки стекол. Милицейская машина тем временем промахнула далеко вперед, почти до Боровицкой площади. Затем стала неторопливо разворачиваться. Джип рванул в ближайший переулок и растворился в темноте.

Когда милиция подъехала к уткнувшейся в фонарь машине Груденского, подполковник Сизарев осторожно подошел и открыл дверцу, испещренную пулевыми отверстиями. Соня, Груденский и шофер были мертвы. Сизарев молча смотрел на убитых суженными привычными глазами. Потом достал мобильник, стал кому-то докладывать. Приблизились его опера, выглядели растерянно. Даже присвистнули от неожиданности. «Во работают… Профи… – сказал один из них. – Ниоткуда взялись, черканули из «калаша» и пропали».