Книга Царь и схимник, страница 9 – Александр Холин

– Интересно, – откликнулся парень. – Такие же покойнички, как этот, приглашали тебя на дискотеку?

– Да нет, я, правда, видела! – воскликнула девушка.

– Так «да», или «нет», или «правда»? – опять поддел девушку Давид. – Ты повторяешься, подруга.

– Да ну тебя, – отмахнулась та. – Ты мне не веришь?

– Почему не верю, – пошел Давид на попятную. – После сегодняшнего видения во всякое верить начнешь. Тем более, дежурная так и лежит на лавке, будто каменная статуя. Так что же с тобой случилось?

– Я живу на Первомайской. Это произошло 14 мая 1999 года в метро на отрезке пути между станциями Измайловский парк и Первомайская. Вечером я села в поезд и поехала в гости к подружке. Когда поезд вынырнул из туннеля на опушку Измайловского леса, я случайно взглянула на часы, вот почему все так подробно помню. В седьмом часу вечера мы выехали из подземки и стали приближаться к Измайловской.

Неожиданно свет за окнами померк, вагон содрогнулся, как от подземного толчка. Я вцепилась в поручень, но вдруг тьма исчезла, за окнами снова засветило солнце. Когда я взглянула в сторону леса, то не поверила своим глазам – вместо привычной картины с гуляющими по парку людьми я увидела лошадей с несущимися на них всадниками. Люди были одеты в гимнастерки и шинели времен Гражданской войны, лица перекошены от напряжения, земля перепахана разрывами снарядов. Кругом – невообразимый грохот, отдельные выстрелы перемежались с пулеметными очередями… Пассажиры в вагоне окаменели от изумления. «Наверное, кино снимают», – предположил кто-то. Тут дикторский голос объявил: «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Первомайская».

Люди уже начали отворачиваться от окон, как вдруг в одно из них, как раз напротив меня, со страшным ржанием ввалился гнедой жеребец с подкошенными передними ногами. Клянусь, я чувствовала его горячее дыхание, видела пену, валившую изо рта. Меня обуял ужас, всего лишь какие-то сантиметры отделяли от обезумевшего животного. В последний миг конь, уже почти доставший копытами до моей груди, вдруг начал таять на глазах и исчез.

Пассажиры, ставшие свидетелями происшествия, долго не могли прийти в себя и громко обсуждали увиденное. Сойдя на нужной остановке, я машинально сверила часы с электронными, висящими на всех станциях метро. Мои часы отстали на пятьдесят минут…

– М-да, – хмыкнул Давид. – А этот случай действительно видели многие?

– Конечно, – кивнула головой девушка. – Одна тетка даже спросила: не поранил ли меня конь копытами?

– Послушай, выходит, ты уже второй раз знакомишься с инфернальным миром? – уточнил Давид.

– Выходит так, – согласилась девушка. – Я в гости к привидениям не прошусь, это они сами приходят. Но случай в Измайловском парке подтолкнул меня к знакомству с московскими диггерами.

– Вот как? И что, познакомилась?

Девушка улыбнулась:

– Я нашла их в Интернете и рассказала свою историю, а они поделились со мной тем, с чем сталкивались сами. Оказывается в московской подземке много захватывающего ум, интересного, и даже ужасного.

– Например?

– Ты спрашиваешь так, как будто бы только что сам не видел, – укорила девушка собеседника. – Странно как-то.

– Да нет, наверное… – принялся оправдываться Давид. – Просто интересно.

– Так «да», «нет» или «наверное» интересно? – поддела его девушка.

– Тебе палец в рот не клади…

– Просто в следующий раз подумай, прежде чем над девушкой издеваться, – отрезала собеседница. – А если действительно интересно, все, что знаю, я тебе чуть позже расскажу.

Девушка прервала разговор потому, что за это время присутствующий в их команде офицер успел подняться наверх и привел с собой двух милиционеров-полицейских. Форму им пока никто не менял, хотя правительство нынешней России уже провело операцию смены вывески в проворовавшейся организации, дескать, новые «понты» закона нарушать не будут, потому как работают под другой вывеской.

Спустившийся в метро лейтенант и сопровождающий его сержант попросили троих молодых парней помочь им отнести окаменевшую дежурную в оперчасть. Военный увязался следом. На платформе остались только старушка и Давид с девушкой.

И вдруг черноту туннеля прорезал свет надвигающегося из шахты подходящего поезда. Последний поезд все-таки пришел! Он оказался обычным, редкие пассажиры в нем тоже не вызывали никакого подозрения.

Когда открылись двери, трое пассажиров, дожидавшихся на платформе этой «последней лошади», с опаской вошли в вагон. Ничего необыкновенного не произошло. Лишь бабушка еще раз подошла к Давиду и подняла на него старческие, но удивительно пронзительные глаза:

– Не забывай, сынок, что только любовь к людям поможет тебе разобраться в собственных проблемах. Привидения очень редко разговаривают с живыми, а если что-то произносят, то это надо запомнить навсегда.

– Вы тоже слышали, что сказал путевой обходчик?

– Я много чего слышу, сынок, – улыбнулась старушка. – Годы заставляют… Ладно, не буду вам мешать, – бабушка отошла и присела напротив.

А девушка поспешила сказать Давиду, что следующая станция – «Охотный ряд» и что ей надо выходить.

– Ага, – уточнил парень. – С «Охотного ряда» на «Театральную», оттуда на «Площадь революции» и дальше – на «Первомайскую»?

– Именно так, – подтвердила девушка.

– Хорошо, – согласился Давид. – На «Первомайскую», значит, на «Первомайскую». Но Щелковская линия самая длинная. Может, там последний поезд чуть позже пройдет.

– Именно так. Неужели ты со мной?

– Куда ж я тебя посреди ночи отпущу? – возразил Давид. – И вообще мы столько времени уже знакомы, столько успели испытать, а я до сих пор даже твоего имени не знаю! Меня, например, Давидом зовут.

– Ой, – хихикнула девушка. – Еврей, что ли?

– А ты вроде бы не похожа на антисемитку. Или я ошибся?

– Не ошибся, – не скрывала улыбки девушка. – Но твое имя настолько необычное! Если твои родители назвали тебя так в честь царя Давида, то они возложили на твои плечи такую ответственность, от которой обыкновенный человек сходит с ума, а гения отовсюду гонят и шарахаются от него, как от чумного.

– Да, ты угадала, – кивнул Давид. – Родители действительно выбрали мне имя в честь царя Давида-псалмопевца, потому что день памяти ему отмечают сразу после Рождества Христова, а меня угораздило на свет появиться под Новый год. Естественно, мои родители узрели в явлении ребенка на свет в необычный день отметину избранности, что ли.

«Избранность» мне довелось испытать еще в школе. Из-за еврейского имени мне привесили кличку «Пархатый» и возвращать настоящее имя пришлось с помощью кулаков. Это первая ступень обучения жизни. Вторая – это когда пришлось прятать от родителей стихи.

– Так ты к тому же и псалмы писать начал?