Книга Четверо Благочестивых. Золотой жук, страница 61 – Эдгар Уоллес, Эдгар Аллан По

Что-то заставило Манфреда повернуться и посмотреть на своего товарища. Глаза Леона сверкали, его тонкое лицо расплылось в счастливой улыбке.

– Человек, который пел в церкви! – негромко сказал он. – Это самое красивое из всех дел, которые попадались мне до сих пор. Прошу вас, присядьте, дорогой Мэдоуз. Поешьте. Нет-нет, садитесь. Не могли бы вы рассказать мне про этого Бентхолла? Я могу с ним встретиться?

Мэдоуз посмотрел на него в недоумении.

– Зачем это вам? Говорю же, для нас такое неимоверное совпадение – просто сокрушительный удар. К тому же, когда мы показали тому констеблю фотографию Бентхолла, он узнал в нем человека, который спускался по водосточной трубе! Я сначала подумал, что Бентхолл сбежал, поэтому позвонил в тюрьму, но мне ответили, что он на месте.

– Я могу повидаться с Бентхоллом?

Мэдоуз колебался.

– Да… Думаю, это можно устроить. Вы ведь дружите с Министерством внутренних дел, не так ли?

Судя по всему, так и было, поскольку еще не наступил полдень, когда Леон Гонзалес уже направлялся к Уилфордской тюрьме, к тому же (что его особенно радовало) он был один.

Уилфордская тюрьма – небольшое исправительное учреждение, где содержатся осужденные на продолжительные сроки заключенные спокойного нрава, знакомые с книгопечатанием и переплетным делом. В Англии есть несколько «профессиональных» тюрем, в которых заключенные могут заниматься тем или иным ремеслом: Мейдстонская – тюрьма «печатная», а, скажем, Шептон-Маллетская – «красильная».

Старший тюремный надзиратель с сожалением рассказал Леону, что их скоро закрывают, а заключенных переводят в Мейдстон.

– У нас тут много людей содержится. Все смирные, хлопот никаких, да и к ним отношение особое. С дисциплиной проблем уже несколько лет не было. Если я скажу, что на ночь мы оставляем всего одного дежурного офицера, может, вы поймете, насколько тут спокойно.

– Кто дежурил прошлой ночью? – спросил Леон. Столь неожиданный вопрос, похоже, удивил старшего надзирателя.

– Мистер Беннет, – сказал он. – Кстати, он сегодня заболел. Приступ мигрени. Странно, что вы спросили: я только что был у него, и мы как раз разговаривали о том человеке, с которым вы хотите встретиться. Бедняга Беннет валяется в постели с жуткой головной болью.

– Я могу встретиться с начальником тюрьмы? – спросил Леон.

Старший надзиратель покачал головой.

– Он поехал в Дувр провожать мисс Фолиан. Это его дочь. Она уезжает на континент.

– Мисс Гвенда Фолиан? – уточнил Леон и, когда надзиратель кивнул, спросил: – Это та леди, которая училась на врача?

– Она и есть врач, – ответил тюремный работник. – Да вот хотя бы тот же Бентхолл! Если бы не она, он бы умер от сердечного приступа, так что можно сказать, она ему жизнь спасла… Бентхолл работает дома у коменданта и, по-моему, готов правую руку отдать, чтобы услужить молодой леди. Среди заключенных встречаются и по-настоящему добрые люди!

Они стояли в главном тюремном коридоре. Леон окинул взглядом мрачные вереницы стальных балкончиков и маленьких дверей.

– Это, надо полагать, место ночного надзирателя? – Он указал на высокий стол в начале коридора. – А куда ведет эта дверь?

– К кабинету начальника тюрьмы.

– И мисс Гвенда частенько пользовалась этой дверью, чтобы принести охраннику чашку кофе и бутерброды, верно?

Главный надзиратель ответил уклончиво:

– Вообще-то это противоречит правилам. Так вы, значит, хотите поговорить с Бентхоллом?

– Не думаю, – негромко ответил он.

– В какой церкви мог петь на Рождество такой отъявленный негодяй, как Летеритт? – спросил Леон, когда рассказывал своим друзьям о том, чем закончилось это дело, и сам же ответил: – Только в тюремной. Наверняка наша мисс Браун там бывала, ведь ее отец, начальник тюрьмы, обязан посещать тюремную церковь. Слова «Летеритт уже собирался» означают, что его срок заканчивался и его должны были в скором времени освободить. Бедный Мэдоуз! Он лишился веры в дактилоскопическую систему из-за того, что выпущенный на свободу заключенный оказался человеком слова и отправился за письмами, которые не удалось добыть мне, пока усыпленный мистер Беннет спал у себя за столом, а мисс Гвенда Фолиан занимала его место!

Путешествие началось под проливным дождем, а заканчивалось в тумане. Над землей началась качка, что было довольно неприятно для пассажиров, страдающих воздушной болезнью. Когда Английский канал остался позади, пилот снизил высоту до двухсот футов.

А потом появился стюард и принялся перекрикивать гул моторов:

– Садиться будем в Лимпне… над Лондоном густой туман… в Лондон вас отвезут на автобусе…

Манфред наклонился к даме, сидевшей рядом с ним в соседнем ряду по другую сторону узкого прохода.

– Вам повезло, – сказал он, придав голосу такую громкость, чтобы никто, кроме нее, его не услышал.

Миссис Певерси подняла на лоб очки и смерила его холодным взглядом.

– Что, простите?

Вскоре после этого парижский самолет совершил идеальную посадку, и Манфред, сойдя по ступенькам, протянул руку, чтобы помочь спуститься очаровательной леди.

– Простите, так о чем вы говорили?

Стройная красивая молодая женщина ждала ответа с холодным высокомерием.

– Я говорил, что вам очень повезло, что мы приземлились здесь, – сказал Манфред. – Вас ведь зовут Кэтлин Зилинг, но вы больше известны, как «Кларо» Мэй. В Лондоне вас дожидаются двое детективов, которым очень хочется расспросить вас об одном жемчужном ожерелье, похищенном в Лондоне три месяца назад. К счастью, я хорошо знаю французский и перед самым нашим вылетом из Ле Бурже случайно услышал разговор двух господ из Súreté ^[66], обсуждавших ваше будущее.

Взгляд девушки уже не был надменным, но и заинтересованным не стал. Очевидно, внимательный взгляд на мужчину, сообщившего ей столь тревожную информацию, убедил ее в его искренности.

– Спасибо, – легкомысленным тоном произнесла она, – но меня это ничуть не тревожит. Эти двое – Фенникер и Эдмондс. Я пошлю им телеграмму, чтобы они зашли ко мне в гостиницу. Хоть по вам этого и не скажешь, но вы, наверное, стукач?

– Нет, уверяю вас, я не стукач, – улыбнулся Манфред.

Она посмотрела на него с некоторым интересом.

– Да и для фараона вы слишком искренни… Впрочем, мне беспокоиться не о чем, и все же спасибо.

Эти слова подразумевали, что разговаривать им больше не о чем, но Манфред не отступил.

– Если вы попадете в какую-нибудь неприятную историю, я буду рад помочь вам. – И он протянул женщине визитную карточку, на которую та даже не взглянула. – Ну, а если вам любопытно узнать, почему я решил заговорить с вами об этом, могу лишь сказать, что год назад один мой очень близкий друг едва не был убит на Монмартре, когда банда Фюре застала его врасплох, но, к счастью, вы пришли ему на помощь.