Книга Марлен Дитрих, страница 36 – К. У. Гортнер

В тот момент мне хотелось это узнать, и не успела я отойти, как она встала передо мной, тонкая, как лезвие кинжала. Ее руки скользнули вниз по лацканам моего фрака и дразняще замерли над грудью.

– Вы здесь впервые? – спросила она, обдав меня запахом табачного дыма и мяты. – Я вас раньше не видела. Такой шарм… и такие титьки. Вы должны выпить с нами.

Казалось, под ее пальцами моя одежда растворяется. Я хотела выпить с ней, и не только. Она вызвала во мне любопытство. Вся ситуация была интригующей. Женщины, одетые, как мужчины, и мужчины, наряженные женщинами, разыгрывают свои фантазии. Я находила это очень эротичным. Дерзким и откровенным.

– Я не могу, – с трудом произнесла я. – Моя подруга… Она ждет меня.

– Подруга? – Женщина посмотрела в сторону кабинки, за занавесом которой скрылась Камилла. – Невозможно, чтобы вы с ней были подругами. Эта сучка не дружит ни с кем, кто не может ее трахнуть.

– Она моя подруга, – улыбнулась я. – Может быть, в другой раз?

Женщина вздохнула:

– Не откладывайте надолго, mein Herr. И будьте поосторожнее с вашей так называемой подругой. Она ядовитая.

Я направилась к кабинке, спиной чувствуя взгляд женщины, будто та выжигала на мне клеймо. Раздался грубый смех Камиллы. Она сидела вполоборота ко мне, развлекая болтовней свою компанию: грузную даму в платье на несколько размеров меньше, чем нужно, скелетоподобную брюнетку, которая была бы даже миловидной, если бы набрала фунтов двадцать, и крепкого парня с обесцвеченными волосами, в матросской шапочке и зашнурованном на голой груди кожаном жилете. На столе лежало зеркало с дорожками кокаина и маленькая ложечка.

Парень что-то нашептывал Камилле. Ее смех стих, когда она подняла на меня взгляд.

– Так скоро вернулась? Я думала, ты нашла там себе развлечение.

В ее голосе слышалась досада.

– Пока нет, – ответила я.

– Это Марлен, – представила меня Камилла. – Она здесь впервые и…

Парень хлопнул в ладоши:

– Девственница! Привет, Марлен. Я Ганс. И уж совершенно точно не девственник с тех пор… Ну, не могу вспомнить с каких.

Они не имели в виду девственность в буквальном смысле слова. Я была непорочна для этого места, для их подземного логова.

– Я тоже нет, – с улыбкой отозвалась я. – Или, по крайней мере, недолго ею останусь, как мне сказали.

Пока Ганс, ерзая, придвигался к Камилле, чтобы дать мне место на диване, она встряла в разговор:

– К несчастью, девственница она или нет, но у Марлен есть непреодолимое препятствие в виде любовницы.

– Всего одной? – игриво вставил словцо Ганс.

Я села рядом с ним под недобрым взглядом Камиллы. Ее манера поведения совершенно изменилась. Было видно, что она чем-то недовольна, но не ясно, чем именно. Неужели она рассчитывала, что я приму первое же предложение, которое будет мне сделано? Может, она планировала, что я быстро найду то, ради чего, по ее мнению, пришла сюда, и не буду портить ей вечер?

– Камилла не так меня поняла, – сказала я. – В данный момент у меня нет любовника, и я могу делать то, что мне нравится. Но пока еще не решила, кто или что может меня порадовать.

Я с трепетом заметила, как остальные отреагировали на мои слова: тучную даму пробила дрожь, и она прижалась ко мне бедром, брюнетка очень энергично закивала, выражая одобрение, а Ганс возликовал:

– Камилла, где ты ее прятала? Она прелестна.

– Угу, определенно, – прищурилась Камилла. – Даже во взятой напрокат одежде. – Она сделала паузу и добавила: – Разоделась, а заняться нечем. Ни любовника, ни выпивки, ни кокаина – вот позор.

Только я подумала, не нюхнуть ли мне гнусного порошка или, может, лучше заказать коктейль, как выступление на сцене закончилось. Группа из четырех музыкантов – мужчин в корсетах и высоких шляпах – грянула в смычки. Обитатели соседних кабинок высыпали на танцпол, уже хорошо подвыпившие и готовые пуститься в пляс.

– Станцуем чарльстон? – шепнула мне тучная дама, и Камилла криво усмехнулась.

Я колебалась в нерешительности и тут краем глаза увидела приближающуюся к нам высокую фигуру в белом смокинге. Я сразу узнала его. Это был тот самый мужчина, наблюдавший за нами раньше, кого Камилла притворно не замечала.

– О-о-о, – передернул плечами Ганс. – Сюда идет мой австрийский дружок.

– Руди из Чехословакии, – сухо поправила его Камилла. – И он любит заныривать, а не заглатывать.

– Может, в Чехословакии еще этого не пробовали.

Ганс откинулся назад, распустил шнурки на жилете и выставил наружу подкрашенные румянами соски как раз в тот момент, когда незнакомец в белом дошел до нас.

– Руди, – обратился к нему Ганс, – ты когда-нибудь пробовал? Пососать?

Мужчина апатично улыбнулся. У него были квадратные зубы и красивое лицо с прусскими чертами – тонкий орлиный нос и четко очерченный подбородок. Вблизи я разглядела, что он хорошо сложен, хотя не столь мускулист, как Ганс. С виду он был холеный – любитель ухаживать за собой. Темно-русые волосы смазаны бриллиантином, кроме одного локона, кокетливо упавшего на лоб. Всполохи красного и голубого света со сцены создавали впечатление, что его жесткий пиджак выточен из опала, и усиливали бронзовый отлив кожи.

Когда Руди склонил голову в старомодном поклоне, Камилла безучастным тоном произнесла, будто до сих пор его не замечала:

– Вижу, ты уже вернулся из Праги. Как там было? Жарко, я полагаю. Ты загорел. Снимал на улице?

Ганс засмеялся над двусмысленностью, а я различила в речи Камиллы резкие нотки, почти не поддающиеся дешифровке. Негодование? Может, именно Руди – причина ее желания, чтобы меня было поменьше видно?

– Мы немного снимали на натуре. Я забывал надевать шляпу, – уверенно произнес Руди.

У него был низкий тембр голоса. Он улыбнулся шире, и я поняла, что этот мужчина совсем не похож на других, собравшихся здесь, – элегантный и лишенный искусственности, он полностью осознавал свою привлекательность. Гомосексуалист, без сомнения. Каким и должен быть мужчина вроде него. А может, и нет. Камилла, кажется, была противоположного мнения, а если уж кто-нибудь знал правду, так это она.

Руди повернулся ко мне:

– А вы кто такая?

– Марлен Дитрих.

Я посмотрела на него сквозь монокль, подумав, что, вероятно, мне наконец подвернулось то, что нужно.

– Она учится в академии, – сказала Камилла. – Может, позовешь ее на пробы? Своих я все еще жду, разумеется, но, возможно, ей повезет больше.

Определенно, это было негодование, то есть она не шутила, когда говорила, что со мной будет трудно конкурировать.

Руди выглядел озадаченным:

– Вы актриса, Марлен?