Книга Останется при мне, страница 36 – Уоллес Стегнер

– Вот, глотни.

Но лишь от того, что я поднял голову глотнуть из бумажного стаканчика, комната опять пошла кругом. Во рту едкая горечь. Я снова опустил голову и больше не поднимал.

– Найди медсестру, – прозвучал, казалось, издалека голос Чарити. – Раздобудь нюхательную соль!

Шаги по резиновой плитке, долгий пустой промежуток времени, рвотное ощущение объемлющей больничной белизны. Потом опять рука на плече, голос: “Вдохни-ка”. Нашатырь воспламенил мне ноздри. Я кашлянул, задохнулся, прочистил горло. Вдохнул еще раз. Потом ждал, через некоторое время осторожно приподнял лицо. Комната вращалась, но медленнее, выровнялась, покачнулась, еще замедлилась, остановилась. Новый всполох нашатыря. Я поднял голову выше брючного ремня.

– Господи, – пристыженно сказал я. – Вот ведь выдал представление.

– Держи голову ниже, – велела мне Чарити. – Еще бы тебе дурно не стало. Двое суток не смыкал глаз.

В голове более-менее стабилизировалось. Я еще подождал. Сид опять предложил нашатырь, но я отвел его руку. Я шумно, с голосом выдохнул, содрогнулся и сел прямее. Их размытые фигуры затвердели, сфокусировались – лица встревоженные, Чарити в кресле, на Сиде его преподавательский костюм штатного детектива. Стерильное освещение комнаты ожидания сменилось утренним светом.

– Лучше? – спросила Чарити.

Я кивнул.

– Что случилось? Все позади? Как она себя чувствует?

– Ребенок родился, – сказал я. – Кажется, девочка. Мне, честно говоря, все равно, главное – она разродилась.

– Но как она?

Я сел еще чуть выше. Лицо Чарити, лишенное всякой косметики, было воскового оттенка. Волосы заплетены в косички.

– Что это за врач такой? – спросил я. – Он нормально с тобой обошелся – этот сторонник естественных родов? Я всю ночь его упрашивал сделать кесарево, избавить ее наконец от мучений, но он ни в какую. Все массировал ей живот, все пытался повернуть этот чертов плод головой вниз, чтобы он вылез как положено. Плевать, что плодный пузырь порван, плевать, что тазовое предлежание, – хотел, видите ли, чтобы природа взяла свое.

– У меня этих трудностей не было, – сказала Чарити. – У меня прошло легко. Но до чего мне скверно, что я рекомендовала его Салли. Он должен был…

Дверь родильного зала распахнулась, и вышла медсестра с орущим свертком в розовом одеяле.

– Мои поздравления, папа, – сказала она. – Через несколько минут сможете посмотреть на свою дочку в палате новорожденных.

Она улыбалась профессиональной улыбкой. Маска висела на шнурках под подбородком.

Я сидел где сидел, но Чарити приподнялась с кресла, а затем покатилась за уходящей сестрой.

– Постойте, можно мне? Дайте мне на нее взглянуть!

Сестра остановилась, нагнулась и сдвинула край одеяла, показывая лицо вопящего младенца. Чарити и Сид посмотрели долгим зачарованным взглядом.

– Ой, ну какая же она милая! – услышал я. – С ней все хорошо! Ой, ну что за куколка! Все хорошо, куколка, все уже позади. А впереди у тебя теперь – весь мир!

Я спросил:

– Как моя жена? Что они там с ней делают?

– С ней все наилучшим образом, – ответила медсестра. – Ее немного… подремонтируют, только и всего.

Она понесла сверток дальше. Чарити сидела и медленно, многозначительно хлопала в ладоши, глядя на меня сияющими глазами. Сид сказал:

– Морган, вы с женой, должен заметить, делаете все не без драматизма. А теперь я везу тебя к нам и укладываю спать.

– Нет, я хочу еще тут побыть, пока она не будет вне опасности.

– Ей нужен отдых, вот и все, – сказала Чарити. – Тебе тоже.

– У вас полный дом людей: твоя мама, няня, которую она привезла, няня ваших старших, служанка, а завтра уже и ты с новорожденным будешь дома. Гости вам не нужны.

– У нас до черта домочадцев, и все ждут кого-то, о ком можно будет позаботиться, – возразил Сид. – Ты для них первый шанс.

– Ну когда же наконец ее вывезут, дьявол их возьми? – сказал я и тут вспомнил: – Господи, который час? У меня занятия в одиннадцать и в час дня.

– Которые проведу я, – сказал Сид.

– У тебя и без того миллион дел… – запротестовал было я, но осекся. Так или иначе, я не в состоянии был заниматься со студентами, и он был бы всерьез расстроен, если бы я ему не позволил. – Я не уверен, что ты знаешь материал.

– На самом деле ты боишься показать, что ничему их не учишь.

Дверь родильного зала снова открылась, и вышли две женщины в медицинских халатах, толкая каталку. Я вскочил и пошел сбоку, глядя на Салли. Она была в полной отключке, в лице – ни кровинки. Одна из женщин, в которой я узнал анестезиолога, улыбнулась мне и кивнула. Каталка остановилась.

– Ей сделали переливание, – сказала она. – С ней все будет хорошо.

– Куда вы ее сейчас?

– В послеоперационную.

– Можно я с вами?

Она посмотрела на меня, показалось, не без теплоты, маска была опущена на шею, врачебная шапочка поднята на макушку, и чувствовалось, что ее невозмутимость нарушена произошедшим.

– Поймите: вы ей не нужны сейчас. Час или два она будет выходить из этого состояния, а потом просто спать. Идите домой, ложитесь и приходите после четырех. А мы ее за это время подготовим к свиданию.

– Горячо поддерживаю, – сказал Сид.

– С ней правда все нормально?

– Сейчас – полный порядок. Хороший сильный пульс, давление в норме. Идите, мы о ней позаботимся.

– А ребенок?

– Вы не видели девочку?

– Я не посмотрел толком.

В радужных оболочках ее глаз виднелись золотые крапинки, и когда она смеялась, в глубине рта показывался золотой зуб. Она показалась мне приветливой, доброй женщиной, ей бы помогать другому врачу, а не этому мяснику.

– У ребенка, – сказала она, – сломана рука и повреждены губы. Роды были трудные. Но младенцы как морские звезды, у них чуть ли не нога заново вырастает взамен оторванной. Два месяца – и вы помнить не будете, что ей пришлось туго.

Сломана рука и повреждены губы. Я ощутил новый прилив злости.

– Где доктор Кэмерон?

– Моет руки.

– Пошли, – сказал Сид, – ты сейчас не в том состоянии, чтобы с ним разговаривать. Идем, идем.

– Приходите после четырех, – повторила анестезиолог.

Они повезли Салли, похожую на труп, дальше. Чарити подала голос со своего кресла:

– Ларри, взгляни на все с хорошей стороны. Роды прошли, и они обе в безопасности. Я жутко себя чувствую из-за того, что порекомендовала его, и я никогда больше к нему не обращусь, пусть даже у меня двенадцать детей родится. Я лучше в ночной горшок рожу. Так или иначе, все позади. Поезжай с Сидом, съешь огромный завтрак и вались спать. Когда придешь обратно, может быть, увидишь, как мы с Салли сравниваем детей.