Онлайн книга «Весна для репортера»
|
У меня в Москве, на канале, имелась масса возможностей попробовать сойтись с ней поближе, но я никогда даже не пытался. Более того, я не отдавал себе отчета, что она мне симпатична: в столь другом, недоступном для меня мире протекала ее блистательная жизнь, не оставляя мне надежды на взаимность. В моем активе только один короткий разговор с ней на новогодней вечеринке. Да ее сходство с моей детской любовью. Хотя второе вовсе и не актив ни какой. Я уже не юноша. Много чего видел. Что я здесь делаю? Ведь я прибыл сюда совсем по другому поводу. И по очень важному, надо заметить. Где моя голова? Зачем мне все это? Влюбленность – дело короткое. А жизнь – длинная. Да и Нина – замужем. Замужем. Замужем… Хотя сейчас ее семейное положение существовало во мне как некая раздражающая неприятная информация – не более. И уж точно я не видел в нем никакой преграды для своих чувств. Наше пребывание здесь, в Киеве, отделяло нас от всего, что окружало нас раньше. Я ждал свою Нину, Нину, которая лучше всех. Как я, дурак, раньше не догадывался, что она должна принадлежать мне? Почему? Представьте себе, я задумался так глубоко, что не заметил, как Нина подошла ко мне. Она, видимо, какое-то время наблюдала за мной, потом негромко позвала: – Обратите на меня наконец внимание, молодой человек! Она чуть склонила голову набок и улыбалась. Я схватил ее руку и поцеловал. Она наградила меня улыбкой и пожала мне пальцы. И ни следа от той подиумной напряженности, которая мучила ее вчера вечером в ресторане. – Привет. – Она была в довольно простом на вид черном платье с глубоким вырезом. – Привет. Мы сели друг против друга. – Я очень рад тебя видеть. – Конечно, я мог бы выдавить из себя что-нибудь пооригинальнее. Зато переход на «ты» произошел сам собой. – Я тоже. – Она перелистывала тонкими пальцами меню. – Как ты провел день? Я не слишком шокировала тебя вчерашним предложением? Ты, наверное, весь день гадал, почему я тебя пригласила? – День я провел хорошо. Твое предложение меня удивило. Приятно удивило. У тебя ко мне какой-то разговор? – Пока завести приятную беседу не получается. Но еще не вечер. Не поздний вечер. – Ничего конкретного. Что закажем выпить? – Она отложила меню и взяла винную карту. – Я не большой знаток спиртного. На твой вкус. – Давай красного вина! Я вижу, тут есть испанское. Мое любимое, «Кампо де Ламанчо». Ты не против? – Нет. Не против. – Вот я и узнал, какое вино она предпочитает. Надо запомнить. Господи, как же не вовремя позвонил отец! Мелодия моцартовского марша сейчас прозвучала глухо и настороженно, словно кто-то держал пистолеты у висков музыкантов. Но не ответить нельзя. Будет волноваться. – Да, папа, слушаю тебя. – Я вышел из-за стола и отошел подальше. Нине незачем слышать мой разговор с отцом. – Почему ты ничего о себе не сообщаешь? – Отец почти кричал. – Как-то закрутился. – У тебя все в порядке? Только не ври. – Мне послышалось, что он задыхается. – Все в порядке. Правда. Зачем мне врать? – Ты возвращаешься завтра? – Да, не волнуйся. – У тебя точно все хорошо? – Разумеется. С чего ты взял, что может быть по-другому? – Ну, тогда будь осторожен. Звони. Пока. – Что у тебя? – спросил я, но он уже отсоединился. Мд-а… Мог бы ради вежливости поговорить со мной еще о чем-нибудь, что-нибудь еще спросить. Хотя мне показалось, что он очень желал что-то выяснить у меня, но почему-то не осмелился. А может, опасался чего-то. Но чего? Ведь он не знает о моей здесь настоящей миссии. Я говорил ему только о задаче собрать свидетельства того, как после победы Майдана на Украине стало хуже жить простым людям… Его страх за меня, который он не в состоянии был скрывать, как-то не очень характерен для его натуры. Да и для его отношения ко мне. Не буду, пожалуй, сейчас вдаваться во все это. Мне есть чем сейчас себя занять. Когда я возвратился к столу, Нина легонечко постукивала ножиком по салфетке и смотрела на меня с кокетливым укором. – Важный звонок? – Необходимый. Надеюсь, ты не скучала? – Самую малость. – Я вчера тебя видел по телевизору. – В шоу у Рудольфа? – Да. Зачем я затеял этот разговор? Чтоб польстить ей? Как можно польстить телеведущей тем, что видел ее в ящике?! – Это было ужасно. – Она сдвинула брови. – Я Рудольфа чуть не придушила прямо в студии. – Ты хорошо держалась. – Лучше бы я вообще к нему не ходила. Официантка принесла нам вино. Вкус у него был тугой и терпкий. Может, таким и должно быть любимое вино любимой женщины? – Ему не удалось сбить тебя с толку. Хотя он в этом, как я погляжу, мастер. – Рудольф – неплохой человек. Интеллигентный. Но всю жизнь делает то, что велит его супруга. Подкаблучник, одним словом. Я ведь действительно ушла с канала по собственному желанию. – А как же сюжет о Крыме? – Ты что, поверил, будто я сама, против воли начальства, запустила откровения этого морячка? – Она глянула на меня вызывающе и чуть непонимающе. – А что тогда? – Как-нибудь потом расскажу… – Она нахмурилась. – Неохота возвращаться к этому. А здесь я потому, что у меня в Киеве мама. У нее неважно со здоровьем, и я решила, что лучше сейчас быть рядом с ней. А тут Хороводский подвернулся со своим вояжем интеллигенции. Вот все и сошлось. – А как мама сейчас? Когда болеют близкие, все остальное перестает быть значимым. Теперь мне яснее, отчего Нина прибыла сюда в такой, мягко говоря, экзотической компании. – Сегодня навещала ее, – она осеклась, – в больнице. Ей не хуже. Это уже хорошо. – Она серьезно больна? – Достаточно. Она улыбнулась немного натянуто. Я почувствовал себя неловко. Стена межу нами еще сохранялась, хотя и ощутимо утончилась. – Расскажи лучше, как тебя назначили на эфир? Твой отец попросил Кабанова? Заботится от твоей карьере? – Она непринужденно вытянула разговор из той запруды, куда он попал, еще не осознавая, что снова толкает его в болотистость недомолвок. – Ты что? Они же ненавидят друг друга. – А я слышала, что они помирились. Меня ввели в заблуждение? – Нет. Не может быть. Я бы знал. Мне бы отец сказал. А кто сказал? – Так. Трепались на канале. – Почему это вообще обсуждалось? Она что-то не договаривает. – Я не помню. Просто говорили, что после Крыма многие преодолевают противоречия. И что наш Кабанов мирится со своими старыми врагами чуть ли не каждый день. И о твоем отце упомянули. Без подробностей. Ну, тебе видней. Тебе нравится работать в эфире? – Ее, похоже, задела такая моя настойчивость в расспросах. |