Онлайн книга «Весна для репортера»
|
События последних дней так сильно изменили меня, что я больше не тяготился прошлым. Прежние страхи превращались в мусор, который осталось только вымести начисто. И я был уверен, что это у меня получится. Уходя, я договорился с Николаем, что вернусь около шести. Головченко должен был забрать меня в семь. Мать городов русских снова ждет нас. Но не как сынов, а как претендентов на то, чтобы сгинуть в ее могучей тени. * * * Я приехал в «Жан-Жак» немного раньше назначенного срока и сразу приметил столик в дальнем зале. Там нам будет уютно. В помещении все иные шумы перекрывал голос Эдит Пиаф. В принципе, я не такой уж ярый ее поклонник, но сейчас ее страстная хрипота была мне по душе, нагоняла пленительный воздух какой-то другой жизни, где все дышат полной грудью и никого не страшатся. Здесь использовали бумажные белые скатерти, и это придавало заведению немного легкомысленный тон. Я позвонил Нине, чтобы узнать, далеко ли она. Моя любимая девушка уже подъезжала, что меня несказанно обрадовало. Побыстрее бы обнять ее… Как много мне надо ей поведать… Я даже чувствовал себя немного виноватым перед ней за то, что она еще ничего не знает о моих злоключениях. Я поглядел на себя в одно из зеркал, которых в «Жан-Жаке» множество. Это лицо за вчерашний день успело, наверное, многим поднадоесть. Однако здесь в меня никто пальцами не тыкал и не окликал. Да и народу тут сейчас немного. На полках вдоль стен красовались винные бутылки, как вытянутые, так и пузатые, с наклейками разной величины. Можно было представить, что это строй готовящихся к бою солдат перед какой-то невиданной бутылочной войной. Сами стены, выкрашенные в мягкий красный цвет, выделялись элегантным французским декором. Неудивительно, что Нина любит это место. В нем все необычное и другое. Куда мне повести ее после обеда? Вот это вопрос! Почему я это не предусмотрел? Да уж! Все-таки последствия удара по голове еще сказываются! Домой я ее, по понятым причинам, пригласить не могу, к Николаю – свинство. Снимать номер в отеле – верх пошлости. Да и я никогда этого не делал. Она, постукивая каблуками, спустилась по ступенькам. Сразу же заметив меня, подошла, улыбаясь. – Привет! – Она положила сумку на лавку. – Привет. – Я помог ей снять пальто. Она осталась в темно-синем брючном костюме. Я вернулся к столу, сел рядом, поцеловал ей руку. – Как же я по тебе соскучилась. – Она сжимала мне лицо руками и пристально всматривалась. – А ты? – Я тоже. – Когда она рядом, все сразу становится таким легким, ясным, точным. – Ты очень голодный? – Нет, не очень. – А выпить тебе можно? – Думаю, что нет. Хотя пятьдесят граммов коньяка не помешают… – зачем-то сказал я. – Предлагаю по чуть-чуть – и поехать ко мне. – Нина одновременно демонстрировала воодушевление и деловитость. – Я сейчас вызову такси. Наверное, глупо было спрашивать, где сейчас ее супруг и дети, но я все же спросил. Она совершенно спокойно ответила, что Федя и ребята на Сейшелах и прилетят только завтра. В такси мы беспрерывно целовались, чем, по-моему, изрядно смутили немолодого водителя. Мы подъехали к сталинской высоте на Котельниках. А мы ведь почти соседи… В лифте мои руки утратили всякий стыд, а она напряглась, как натянутая тетива, в ожидании, когда лучник наконец отпустит ее. В этот раз я еще острее почувствовал, как она истосковалась по телесной любви. Между нами больше не существовало никаких границ и условностей. Кровать в ее спальне была такой огромной, что чуть не пробудила во мне ревнивые видения, но я взял себя в руки. Глупо в миг такого счастья мучиться размышлениями о том, с кем она тут еще занималась любовью. Мне никогда не было и, наверное, не будет так хорошо, как в эти минуты. – Слушай. Я тут давно не была. В холодильнике пусто. Я закажу что-нибудь. Ты не против суши? Она ушла, потом присела рядом со мной: – Ты такой красивый… Я привлек ее к себе. Она только этого и ждала. Звонившему в домофон посыльному пришлось подождать чуть больше, чем он рассчитывал. Когда мы пробовали суши, Нина попросила меня рассказать, что же все-таки произошло со мной за эти два дня без нее. За время моих откровений у нее несколько раз звонил телефон, но она каждый раз сбрасывала звонок. Умолчал я только о том, что снова собираюсь Киев. Не имел права выдавать тайну, связанную с другими людьми. Что-то надо придумать по поводу того, куда я вечером уеду. – И что ты намерен предпринять? Этот бред не может продолжаться бесконечно. – Она ловко зажала палочками ролл и окунула его в малюсенькую мисочку с коричневым соусом. – Честно говоря, не знаю. Любить тебя… Больше ничего в голову не приходит… – Тебя выгонят с канала, если ты не оправдаешься. Может, мне позвонить кому-нибудь, чтоб тебя взяли куда-нибудь? Без работы плохо. – Нет. Не надо. Я решу все сам. Надо только во всем разобраться. А ты что планируешь? Мы, кажется, оба с тобой в перспективе безработные. – Мне предложили работу на украинском канале ТСН. – На ТСН? Это же канал Коломойского. Разве не так? – Так. – Надеюсь, ты отказалась? Он же ненавидит Россию. И вообще… – Он не ненавидит Россию. Это сложнее. И я не отказалась. Мне стало дурно. – Милый. Не переживай. Понимаешь, я украинка. Я должна быть со своим народом. Там… Нельзя позволить его оболванить. У меня будет возможность хоть что-то сделать, что-то изменить. – Да кто же тебе даст?! Как отговорить ее? Боже! Какой я идиот, ведь она запросто может выдать украм информацию о том, что вместо Головченко арестован другой человек. Да и многое другое. – Ты боишься, что через меня произойдет утечка? Зря! Я люблю тебя и не сделаю тебе плохо. Хоть я и ненавижу таких, как Головченко. Янукович и его приспешники изнасиловали весь народ. Я верю, что когда-нибудь в России это поймут. Янукович никогда не был другом России. Он – бандит. Ну, в общем, не будем об этом. – Она задорно улыбнулась. – Главное – это наша любовь и наше будущее. – Извини, а как ты его представляешь? – Очень просто. Завтра я объявлю мужу, что развожусь с ним и забираю детей в Киев. Он давно к этому готов. Мальчишек я ему не буду запрещать видеть. Пусть сам решает, сколько ему нужно времени на общение с ними. Жить у меня, слава богу, в Киеве есть где. Да и в Москве. – Погоди, погоди, ты хочешь, чтоб я переехал в Киев? – Как тебе будет угодно! У меня контракт на год. Поначалу будешь приезжать ко мне, а я – к тебе. А потом как-нибудь устроится. |