Онлайн книга «Супердвое: убойный фактор»
|
С осени сорок первого руководство НКВД держало в уме эту конечную цель наших усилий. Об этом вслух старались не говорить, но многие – группа Судоплатова, например, или Первое управление Фитина – упорно и целенаправленно работали над тем, чтобы вывести нашего человека как можно ближе к источнику стратегических решений, принимаемых в Германии». И на тебе – отменяется! «Федотов снял очки, оторвал голову от бумаг и близоруко уставился на меня. Я невольно подтянулся. Комиссар закурил и, скрывая лицо за папиросным дымком, поделился: – Когда на расширенном заседании ГКО Меркулов доложил, что в самое ближайшее время смертный приговор «объекту номер раз» может быть приведен в исполнение, Сталин неожиданно поставил вопрос – а стоит ли спешить? Что мы выигрываем и что мы проигрываем? Свою позицию он не разъяснил и неожиданно приступил к опросу присутствующих – как каждый из них относится к устранению Гитлера? Начали с военных, приглашенных на совещание по особому распоряжению Сталина. Встал Рокоссовский. От имени Генерального штаба и командующих фронтами он заявил: – Сложившийся стиль управления немецкими войсками, сосредоточение всех полномочий в руках Гитлера вполне устраивает нас в стратегическом плане. Изменение существующего порядка может повлечь далеко идущие последствия. В интересах скорейшего окончания войны необходимо сохранить статус-кво в германском руководстве. Никаких перетрясок, тем более покушений! Сталин предложил: – Обоснуйте вашу точку зрения, товарищ Рокоссовский. – За два военных года не только Красная Армия, но и ее противник многому научились. Те, кто на стороне Германии начинал войну командирами дивизий, сейчас командуют корпусами, а то и армиями. Манштейн взлетел из корпусных генералов до командующего группой армий «Юг». Правде следует смотреть в глаза, – закончил Рокоссовский. – Пока немцы воюют лучше нас. Лучше планируют, лучше берегут живую силу. – В чем же они проигрывают? – спросил его Сталин. – В соотношении живой силы, в материально-техническом обеспечении, в оперативных мероприятиях, но главное – в общей оценке ситуации и принятии стратегических решений. Они до сих пор выдают желаемое за действительное и пытаются исправить положение исходя из этих превратных представлений. Вспомните, Иосиф Виссарионович, как вы удивились, когда я с нескрываемой радостью сообщил вам о начале немецкого наступления под Курском [74]. Если немцам удастся сместить верховного главнокомандующего, – смягчил формулировку Рокоссовский, – они постараются исправить эти недостатки. В первую очередь откажутся от изживших себя принципов «ни шагу назад», «держаться до последнего солдата» и перейдут к маневренной обороне. К сожалению, немецкие генералы и в теоретическом и в практическом плане лучше подготовлены к использованию такой формы современной войны. Я утверждаю – в любом случае победа будет за нами, однако война может затянуться, а это новые жертвы… Сталин некоторое время расхаживал по кабинету, затем указал трубкой в сторону Рокоссовского. – Это только часть проблемы, товарищ Рокоссовский, и не самая острая. У нас есть данные, что те, кто ставит своей целью сместить Гитлера, активно ищут контакты с нашими западными союзниками. Нельзя исключить, что с устранением Гитлера новое руководство Германии сумеет договориться с ними. В этом случае мы можем остаться не только один на один с фашистским зверем, но и оказаться перед лицом мощной коалиции…» «Федотов притушил папиросу, надел очки и в упор взглянул на меня. – Понял, откуда ветер дует? Я кивнул. Федотов спросил: – Так как же будем искать «мстителя», Николай Михайлович? Какие есть предложения? С чего начнем?» * * * «…ближе других – на дистанцию пистолетного выстрела – к объекту сумел подобраться агент Бойкий, в миру Волошевский Игорь Львович. Операция началась в сорок первом. Подготавливая, по указанию Сталина, ликвидацию Блюменталь-Тамарина, в НКВД решили воспользоваться родственными связями Волошевского, приходившегося предателю племянником. Зимой 1942 года, после короткой подготовки в разведшколе, Бойкий перебежал к врагу. Интересно, что в руках в качестве пропуска на ту сторону он держал листовку, составленную дядей Севой. – Ты вот что, Николай Михайлович, собери все, что у нас есть на Бойкого-Волошевского, и к вечеру подготовь конкретные предложения». * * * Из воспоминаний Трущева «…к вербовке племянника Блюменталь-Тамарина я не имел отношения. Этим делом занимался комиссар госбезопасности Ильин, получивший приказ отыскать человека, способного разделаться с артистом. Он же угадал перспективы, которые открывало перед Бойким родство с предателем, о чем и составил служебную записку на имя наркома НКГБ Меркулова. Берия доложил Сталину соображения Ильина. Петробыч, еще в ноябре 1941 года в категорической форме приказавший немедленно заткнуть рот этому «пародисту» Блюменталю, согласился с тем, что спешить в таких делах не следует, и дал добро на стратегическое расширение миссии Волошевского». «…Волошевский был настоящий спортсмен. В нем не было никакой расхлябанности. Человек решительный, умеющий постоять за себя и, главное, всегда готовый дать сдачи. Успешно перебравшись через линию фронта и легализовавшись с помощью дяди, подтвердившего родство, Бойкий затем неожиданно подвис в воздухе. Блюменталь под самыми разными предлогами избегал встреч с внезапно объявившимся племянником. Единственное, чем он помог Волошевскому, это пристроил его в Русский комитет, который возглавлял генерал Власов, да и то на рядовую должность. Это отчуждение для многих, имевших отношение к операции «Вендетта», казалось невероятным, хотя, с моей точки зрения, в поведении Блюменталь-Тамарина не было ничего странного. Этот вывод подтвердили и результаты спецпроверки. Человек, рискнувший дергать Сталина за усы, передразнивать его и, что возмутительнее всего, рассказывать его голосом в радиоэфире антисемитские анекдоты, должен был ежеминутно трястись от страха. У Блюменталя не было улик, однако он ничуточки не заблуждался насчет появления Игоря на германской стороне. С точки зрения знатока человеческой души, а в этом известному актеру трудно было отказать, чемпион Ленинграда и страны, старший сержант, заряжающий зенитного расчета, никак не мог без тайного умысла переметнуться к врагу. |